Подарок дьявола

Московская область. 1939 год. Декабрь

До Новомытлинска от Москвы чуть больше ста километров. Но отправиться туда зимой на капризном «ЗИСе» Микоян не рискует, предпочитая путешествовать в своем наркомовском вагоне. В теплом салоне висит карта страны, имеется здесь и буфет.

– Моисей, выпьешь пятьдесят грамм? – извлекая из бара бутылку армянского коньяка, спрашивает нарком у своего заместителя.

– Воздержусь, Анастас Иванович. Впереди встречи с людьми, не хочу расслабляться, – отказывается Зелен.

– Как знаешь, а мне не помешает. Или не доверяешь марке «Арарат»?

– Прекрасный коньяк, месяц назад инспекторская бригада Главспирта посетила ереванский завод. Вернулись живыми… – Улыбается Моисей Семенович.

Нарком наливает себе четверть хрустального стакана и усаживается в кресло:

– Да, не повезло Клименту… – словно продолжая прерванный в Кремле. разговор, задумчиво изрекает Микоян. – Морозы на Карельском под сорок. Техника мерзнет, бойцы мерзнут. Только финны не мерзнут. Привыкли шельмы… Кстати, этот самый Маннергейм, забери его холера, учился в царской военной академии и считался русским генералом. Теперь в маршалах ходит. И морозы ему помогают…

– Анастас Иванович, а может, дело не в морозах? Может, в том, что нет на него Тухачевского, нет Якира? Михаила Тухачевского я неплохо знал. Не могу поверить, что он затеял заговор.

Микоян вскакивает с кресла, бежит по салону, выглядывает в коридор. Красноармеец вытягивается перед наркомом. Анастас Иванович захлопывает перед его носом дверь и возвращается в кресло:

– Твой язычок, Зелен, наболтает нам неприятностей. Думай, что говоришь! – Всесильный нарком напоминает напроказившего школьника.

– Вам-то чего бояться? Вы же Его друг с дореволюционного подполья. Почему не скажете правды?

– Какой правды, Зелен? Ты что, не знаешь, у Молотова забрали жену. А он тоже Его друг с дореволюционного подполья. Враги прокрались, можно сказать, даже в наши спальни.

– Чем же Он руководствуется, убирая преданных партии людей и их близких?

– Революционной целесообразностью. Я Кобу понимаю. Стоит ослабить вожжи, все страна расползется. А страна большая. С южных гор до северных морей, как поется в песне… Делай свое дело, Моисей, и не суй нос в политику. – Микоян замолкает, поспешно допивает коньяк и отворачивается к окну.

Зелен тоже молчит. Он уже слышал нечто подобное от своего прежнего шефа Максима Литвинова. Опасения наркома иностранных дел подтвердились, интуиция не подвела умного еврея. Сталин убрал Литвинова из министерского кабинета, а большинство его сотрудников не только оказались без работы, но и были арестованы. Пристроив Зелена к Анастасу Ивановичу и уволив его жену, Литвинов, по сути, спас друга. А Клаву после отставки Литвинова на работе восстановили. Как бы повел себя в подобной ситуации нарком продовольствия, Зелен старался не думать. Ладно, он пока что на службе и едет в теплом правительственном вагоне.

Елочками, березками, нищими деревеньками бежит навстречу спецсоставу та самая большая в мире страна, раскинувшаяся от южных гор до северных морей. Мощный локомотив «Иосиф Сталин» играючи тянет три вагона. В первом и последнем охрана наркома, в центральном – они с Микояном. Мерно постукивают колеса, серый паровозный дымок стелется на серый от копоти снег насыпи. Пахнет паровозной гарью. Зелен смотрит на часы. Они подъезжают к Новомытлинску.

Машинист притормаживает. Хрустальный стаканчик дергается и плывет по столу. Микоян придерживает рукой его и бутылку с коньяком.

– Одевайся, Зелен. Приехали.

Барашковые воротники, меховые шапки.

У Микояна бобровая, у Зелена из цигейки. Бобер полагался только членам Политбюро. На перроне группа встречающих и пустота. Платформа оцеплена солдатами НКВД. Местное начальство подобострастно жмет москвичам руки.

– С приездом, товарищ нарком. С приездом, товарищ Зелен. Как доехали?

– Все в порядке, – сухо отвечает Микоян.

– Будете обедать?

– Сначала на завод. Люди предупреждены?

– Весь город вас ждет. В цеху уже два часа митинг.

Анастас Иванович сдвигает густые брови:

– Как ты думаешь, Зелен, хорошо ли поступили товарищи?

– Плохо поступили. Митинговать некогда, надо работать. Фронт требует спирта. Кто разрешил митинг за два часа до нашего приезда?

Лицо первого секретаря горкома партии бледнеет.

– Мы думали, так лучше. Хотели придать идеологическую значимость вашему визиту…

Нарком кивает:

– Я согласен с товарищем Зеленым. Ты, Лисичкин, поступил отвратительно. Выговор, Лисичкин, тебе обеспечен.

Зелен замечает в группе встречающих директора завода. Быстро пожимает ему руку, берет под локоть:

– Получил мою телеграмму?

– Получил, Моисей Семенович, и телеграмму, и платформу с новыми котлами, спасибо. Но пока удвоить производство не в силах. Придется реконструировать второй цех. Он пыхтит с дореволюционным оборудованием. Новое вчера только разгрузили. На установку уйдет три недели.

– Трех недель, Василий Игнатьевич, у тебя нет. Пять дней. Кстати, где Козлов? Главный инженер не нашел времени встретить наркома?

Директор наклоняется к уху Зелена: