Подарок для Мажора (СИ)

— Вообще-то, я сказала или — или серёжки, или цепочку. И не нужно игнорировать другие мои слова. Я достаточно ясно выразилась, что хотела их себе купить сама. Но ты же услышал только «купи», получается.

— Хорошо, я понял. — не на шутку разозлился я. — Может, тебе будет проще сказать, что я сделал правильно? Потому что, судя по всему, я всё делаю не так! Почему я тебя принимаю такой, какая ты есть, а ты уже пытаешься меня переделать?

— Ч-что? — приоткрыв рот, Саша удивлённо округлила глаза. — Это не так…

— А как?

— Да не знаю я! Но ты ведь тоже хочешь меня переделать! Во всяком случае изменить, уж точно! Приодеть, нацепить на меня побрякушек… Для чего? Игрушку себе из меня состряпать?!

— Что ты несёшь?!

Да быть того не может. Не может всё именно так воспринимается!

…или может?

— Вот поэтому я и не хотела с тобой разговаривать! Это не диалог, а снежный ком какой-то. Сколько ни говори, а темы не заканчиваются. И темы, прошу заметить, не из приятных. Всё! Не мешай мне.

Не мешай, так не мешай. Я и сам чувствовал, что мне пора отдалиться и остыть, пока не наговорил и не наделал лишнего.

Вышел из-за стола под недовольный взгляд голубых глаз и тут же получил обиженное в спину:

— Куда собрался? А картошка?

Вот, спрашивается, где взять силы на борьбу с этой девчонкой? Секатор бы какой, чтоб хотя бы от её колючек избавиться…

— Саш, я тебе когда-нибудь по заднице надаю. — вздохнул и вернулся на своё место. — Сдался тебе этот салат? В холодильнике полно еды.

— Думаешь, у тебя одного проблемы с родителем? — криво усмехнулась Маркова, подвинув ко мне нож. — Оливье для меня символ семьи, которой у меня никогда не было. Ну почти. Раз в году мы собирались на кухне и… было что-то похожее на то, что три женщины там являлись семьёй. Да и готовка меня успокаивает.

Я шумно сглотнул и осторожно попытался пошутить:

— То-то ты в кухню влетела и стала кастрюлями греметь. Стресс от обновок снимала?

Маркова хмыкнула и строго произнесла:

— Ты мне зубы не заговаривай. Картошка ждёт. Тебя за язык никто не тянул.

Наигранно повздыхав, я сдался и вступил в неравный бой с картофелем. Пусть уж так, чем и дальше смотреть на Сашкину обиженную мордашку. Да и она сказала, что оливье для неё символ семьи, а я тоже этот салат с ней готовил — тоже её семья, получается. Пусть потихоньку привыкает, колючка моя.

Глава 29

Глава 29

Маркова Александра

Я никогда не умела долго злиться или обижаться на кого-то. Даже если человек причинил мне, казалось, невыносимую боль, я всё равно не носила в душе обиду. Не уверена, что это позиция психологически здорового человека, но и работать с этим я не собиралась. Хоть планы и были, а без отдельного жилья, я не видела смысла ковырять свою душу и штопать старые раны по едва зажившим шрамам.

— С Новым годом! — улыбка тронула мужские губы, а я уставилась на них как заворожённая.

Злости и след простыл. Я немного пообижалась, попыталась донести разумными словами свою позицию, но быстро остыла и успокоилась, даже ни к чему не придя. Мне бы стыдиться того, какая я тряпка, а нагрянувший Новый год смёл вместе с моей обидой и злостью даже чувство стыда к себе.

— С Новым годом. — я ответила на открытую улыбку своей — широкой и искренней, и стукнулась с Пашей бокалами.

Многие говорят, что счастье не в деньгах, но, мне кажется, они частично ошибаются. За деньги, может, и не купишь счастья, но с ними можно быть счастливым. Они избавляют от многих бытовых проблем, удаляют головную боль оплаты по счетам, позволяют за счёт лёгкости чувствовать его — счастье. Счастье ведь… оно в мелочах. Теперь я это прекрасно знаю.

Вломившись в дом Мажора, я не думала, не могла даже предположить, что он может быть счастливым человеком. Для меня было дико, что его образ жизни, мог бы на самом деле дарить ему ощущения счастья. Чуть позже, понаблюдав и узнав его капельку лучше, я и вовсе было решила, что он несчастный. Несчастный со всеми своими бабками. Один в большой квартире… И кухня его модная, которая ему никак не упёрлась, заставленная ненужными ему вещами и ненужной техникой — иллюзия чего-то уютного и домашнего, а там, в глубине души, всё пустынно и холодно. И отец его, жутчайший человек, что держит поводок на его шее… И его рвение урвать себе очередной кусочек иллюзии другой жизни — проблемной и семейной, не от доброго сердца вовсе, а как пластырь на израненную душу. Так, наклеить, закрыть, прикрыть и делать вид, что не болит, что иллюзия превратится в жизнь…

— Сашка, а ты чего так обольстительно улыбаешься? Соблазнить меня хочешь? — Мажарский мне подмигнул, проведя перед моим лицом раскрытой ладонью. — Всё? Ушла в себя?

Я на самом деле что-то расчувствовалась. Ушла в какие-то дебри, которые мне по факту тоже не нужны, но эта его улыбка… Она казалась такой искренней и счастливой, что невольно я начинала копаться в себе, пытаясь разгадать такую странную личность, как отец моей дочери.