Подарок дракона (СИ)

— Батюшка, смилуйся, — проговорил дрожащим голосом просящий. — Вот дщерь моя неразумная, возвратилася. Смилуйся.

— Воля господня, — проговорил князь. — Ступай к баскакам, пущай примают.

Вот и всё. Так просто. Даже не взглянул на отдаваемую в рабство. Не поинтересовался обстоятельствами возврата. Ну да, ещё бы заморачиваться судьбой какой-то девчонки, главное, ясак собран, верный слуга жив, всё окей!

— Вы не можете так поступать, — попыталась обратить на себя внимание князя, понимающая всю тщетность попытки наша современница. — Я не его дочь! — сильная рука в тёплой рукавице крепко зажала ей рот.

Князь тем временем развернулся и ушёл к конюшне, куда его повёл, что-то нервно объяснявший конюх.

Ольгу переполняло негодование. Но она охнуть не успела, как так называемый папаша, больно дёрнув за руку, быстро потащил, отчаянно сопротивляющуюся, девушку в сторону баскака. Ещё через минуту она была оттеснена монгольскими воинами к группе людей, угоняемых в полон.

Непокорная попыталась вновь закричать о несправедливом к ней отношении, когда услышала тихий шёпот у себя над ухом:

— Не ори, девонька, забьють вусмерть княжьи, али эти, — говоривший паренёк кивнул в сторону врагов.

Выглядывая из-за спины конвоиров, обречённая молча наблюдала, как тиун что-то просит у баскака, получив зуботычину понуро бредёт к воротам, за которыми его поджидают глава деревни с сыном; качает головой, разводя руки в сторону, садится в свой крытый возок и уезжает.

Следом от ворот слуги отгоняют и отца с братом Дарьюшки. Обмен не состоялся. Добычу никто отдавать не собирался с самого начала. Стало до тошноты противно.

Повернув голову, пленница молча наблюдала за симпатичной, пятнадцатилетней на вид, девушкой тихо вытирающей краем платка слёзы. «Может это она? Подойти, утешить? А что сказать? Наши победят лет через сто! Да, утешишься от этой мысли в раз! Как одна обречённая может помочь другой? Ладно, поживём — увидим». Ольга грустно вздохнула и отвернулась.

Ближе к полудню баскаки, не торопясь, выехали с княжеского двора. За ними потянулись сани с пушниной, мёдом, зерном, отдельно возок с тканями, монетами и драгоценностями. Следом монгольские солдаты погнали пленников, человек шестьдесят, из которых большинство были подростки и девушки, и скот: отара овец, три коровы, с десяток лошадей. «Вот так всегда: война нужна руководителям, а страдают простые люди», — злилась девушка.

Глава восьмая. А если это правда?

На тринадцатые сутки пути караван остановился на привал в степи, где поджидали основные войска: до этого ночевали в попавшихся по дороге деревнях; баскаки в избах, пленники и солдаты в сараях.

Воины разбили лагерь: поставили в круг обоз, установили шатры и палатки. Самое обидное было то, что конвоирами были не только монголы, но и княжеские дружинники. А как же: гарантия, что никто не нападёт и добычу не отнимет. Как говорится, ничего личного, просто политические приоритеты! Правда, завтра они уже должны пересечь границу, тогда дружинники вернутся домой, а пленники навсегда попрощаются с родиной.

Пленниц поместили в отдельную палатку всех вместе. Хотя их было больше тридцати согреться не получалось. Холодно было неимоверно. Хуже, чем в сарае. Там были животные, уже теплее от дыхания, можно было зарыться в сено. Девушки сгрудились вокруг небольшой жаровни в тщетных попытках согреться, обнимая друг друга.

«А, блинский, — психовала Ольга, — Какая разница: от холода сдохнуть или просто прибьют. Надо попросить ещё обогревателей или тёплых вещей».

Она, словно героиня высмеиваемых ею сцен из дорам, шагнула в холодную ночь. Естественно, путь сразу же преградил охранник, который совершенно ясно показал, что не настроен вступать в полемику, а просто затолкал недовольную обратно внутрь палатки, не обращая ровно никакого внимания на её протесты. После выполнения поставленной задачи воин молча развернулся и вышел на улицу. Всё! Никаких тебе душещипательных диалогов, споров, заинтересованных взглядов и подобных клише, сопровождающих любой романтический сериал. К товару отношение, как к полезной вещи, которую лучше бы не портить, и никаких сантиментов.

Девушки сочувственно посмотрели на Олю.

— Невольница пользительна молодостью и красотой, потому и не прибили. Не лезь на рожон — забьють вусмерть вдругорядь. — тихо произнесла милашка, которая плакала накануне отправки.