Подарок инкассатору

– Отдай ее мне! – Виктор выхватил у слепого друга страничку, поспешно сложил, убрал в задний карман джинсов. Шмыгнул носом, облизал губы, почувствовав на языке вкус крови. Сколько же он ее пролил после того, как впервые взял в руки подарок Александра Ивановича!

– Ты как? – спросил Никита.

– Уже утро? – проигнорировал вопрос Виктор, уставившись в окно.

– Ну да. Я полночи роман твоего знакомого читал, а другую половину ночи мне все это снилось. Монастырь, Истра, шпана, девчонки… Мужик пишет, словно своими глазами все видел.

– Вот-вот…

– Что – вот-вот?! – вскипел Никита. – А то, как Петля деда зарезал, он тоже своими глазами видел?!

– Ты про старца, которого фашисты ослепили? Так это же художественный вымысел.

– Вымысел? Ослепили? – одновременно спросили Никита и Антон.

– В романе этот старец больше трехсот лет прожил, – принялся объяснять Виктор Антону, то и дело шмыгая носом. – Благодаря оберегу, дарованному так называемым нефритовым голубем. Но это не уберегло старца ни от гестаповца, который ему глаза сигаретой выжег, ни от Сереги Петляева, который в конце семидесятых ему горло перерезал. Такую вот книгу мой знакомый написал.

– Глаза… сигаретой… – Антон нащупал стул и присел на край.

– Извини, дружище. – Виктору стало не по себе, и Никите, кажется, тоже.

– И что потом с тем гестаповцем стало? – спросил Антон.

– Не знаю. Не написал об этом мой знакомый. Зато тот самый Петляев, который старца зарезал, в конце книги погибает – падает с самой верхотуры Воскресенского собора и разбивается…

– Что же твой писатель гестаповца не наказал? – вздохнул Антон.

– Спрошу при случае. Может, у него в задумках продолжение написать.

– Да черт с ним, с продолжением! – не выдержал Никита. – Ты лучше объясни, почему весь в кровище? Я дома проснулся, словно беду почуял. Прибежал сюда, еще с улицы крики услышал. Смотрю – ты на кровати и вроде бы спишь, а Антон сидит за столом и ластиком по бумажке трет. Я еще у него спросил, кто кричал? А у тебя вдруг – кровища из чухальника фонтаном, словно кто-то невидимый со всего маху приложился.

– Ну да, правильно. – Виктор в очередной раз шмыгнул носом. – А потом – раз, и все резко так прекратилось. Верно?

– Верно.

– Ну, вот и ладненько, и говорить больше не о чем, – решительно сказал Виктор и поднялся. – Все, пора на электричку. Антон, спасибо тебе за приют. – Он пожал руку хозяину дома.

– Может, чайку? – на всякий случай предложил тот.

– Нет, спасибо, побегу, а то опоздаю…

На самом деле, если бы Виктор опоздал на ближайшую электричку, не случилось бы ничего страшного – по расписанию до обеденного перерыва в Москву отправлялись еще две. Просто Виктор хотел прекратить разговор в доме Антона. У Никиты по поводу этого были другие соображения, и он сказал, что проводит дружище до станции, где у него якобы были какие-то дела.

– Может, все-таки объяснишь, что происходит? – спросил хмурый Никита, когда они пересекли клеверное поле и вошли в лес по ведущей на станцию старой тропинке.

– А ты поверишь? – Виктор остановился и посмотрел на друга в упор.

– Если скажешь правду – поверю, – серьезно сказал тот.

– Правду…

– Дружище, я в любом случае по твоим глазам пойму, врешь или нет.

– Хорошо. Давай до нашей полянки дойдем, будет тебе и правда, и, если хочешь, доказательства.

– Давай дойдем…

Виктор давно подумывал посвятить во все чудеса своего лучшего друга. С этим человеком он, как говорится, пошел бы в разведку, другими словами, доверил бы ему свою жизнь. И все-таки Виктор опасался, что, узнав о возможностях странички, Никита захочет ею завладеть. Слишком уж многое она могла подарить своему владельцу. Другое дело, что хорошо было бы выяснить, способен ли кто-то другой так же эффективно воздействовать на нее, кроме самого Виктора. Это он и собирался вскоре проверить.

Полянка, о которой шла речь, была примерно на полдороге между деревней Кобяково, где жил Никита, и станцией Скоротово. Приезжая сюда из Москвы, Виктор с друзьями всякий раз задерживались на этом симпатичном местечке: полной грудью вдохнуть ароматы подмосковного леса, полюбоваться природой, к тому же – опрокинуть стопочку-другую – повод для этого находился всегда, хотя хорошо было и безо всякого повода.

– Ну, что скажешь? – нетерпеливо спросил Никита, когда они дошли до места и Виктор присел на сухой пенек.

– У тебя спички есть? Дай одну. – Виктор на треть воткнул спичку в землю, чтобы она стояла вертикально. Потом достал тетрадь и разгладил на ее обложке чудесную страничку.

– Ты чего, хочешь спичку нарисовать? – спросил сосредоточенно наблюдавший за ним Никита.

– Сначала ты ее нарисуешь.

– Зачем? Да и не умею я.

– Неужели не сможешь простую спичку нарисовать? – улыбнулся Виктор, вручая другу карандаш.

– Ладно, попробую. – Никита присел на корточки и уставился на спичку.

– Мудрствовать не надо. Представь, что ты в детском садике и это воспитательница просит тебя рисовать.

Пожав плечами, Никита нарисовал две черточки и серную головку.