Подарок к Рождеству

– Что за вздор! Я же сказала, у меня нет времени. Вам придется поехать и жить с Нелл, пока у меня не найдется время все обсудить. Неужели я не могу жить так, как хочу! Только и слышу дурацкие причитания – ах, Нелл еще ребенок…

Оливия проглотила слова, которые так и рвались у нее с языка. Поблагодарила приветливую женщину за чай, придержала дверь для Риты, и та проплыла мимо, направляясь через холл в гостиную, где мистер ван дер Эйслер с Нелл стояли у окна и глядели на улицу.

Оливии оставалось только восхищаться, как быстро Рита превратилась в обиженную слабую женщину.

Она проговорила тоскливым голосом:

– О, Хасо, скажи, как правильно поступить: я так мечтала провести с Нелл эти две недели, и вот все расстроилось…

Глаза ее наполнились слезами. Как ей это удается, изумилась Оливия. Крокодиловы слезы – да она будет только рада, если Нелл исчезнет за дверью. Представление было разыграно превосходно. Оливия всматривалась в лицо мистера ван дер Эйслера и молила, чтобы он хоть раз обнаружил свои эмоции, но голос его был терпеливым и добрым.

– Я уверен, что, когда Нелл проведет каникулы у моей мамы, подальше от всех нас, она почувствует себя совершенно иначе. Конечно, мы об этом позже поговорим, но я думаю, что для нее лучше всего будет через неделю вернуться в школу, а ты постарайся освободиться на пасхальные каникулы.

Рита капризно надула губки.

– Но я уже договорилась… – Она оглянулась на Оливию. – Я не хочу обсуждать это при слугах.

– Если ты об Оливии, то она не прислуга, она присматривает за Нелл по моей просьбе и для твоего удобства.

Что-то в его голосе заставило Риту неохотно сказать:

– Извините, я очень расстроена. – Она была не настолько расстроена, чтобы не взглянуть на часы. – Но мне пора, у меня важная встреча. – Рита поцеловала Нелл и взяла ван дер Эйслера под руку. – Не сердись на меня, Хасо, мы еще увидимся и поговорим. Ты знаешь, что я полностью полагаюсь на тебя.

Оливия отвела глаза, пока она целовала его в щеку и что-то шептала с коротким смешком. Оливия заметила, что Нелл повернулась к ним спиной и смотрела на улицу. Когда потребовалось, девочка ответила матери обязательным поцелуем, крепко прижалась к Оливии при виде юфрау Схалк с сумкой и вскочила в машину, как только ей открыли дверцу. Пока ехали к дому мистера ван дер Эйслера, никто не проронил ни слова. Только там, в тепле и уюте, он сказал:

– Думаю, перед отъездом нам хорошо бы выпить по чашке чая. Идите в гостиную – Бронгер принесет. Мне надо позвонить, а потом я присоединюсь к вам.

Они почти заканчивали пить чай, когда он вошел, принял из рук Оливии чашку, сказал несколько ничего не значащих фраз и предложил выезжать через десять минут.

Злится, подумала Оливия, поднимаясь с Нелл за сумкой и забытым мишкой. Бронгер расторопно подхватил багаж, Нелл и Ахилл устроились сзади, а Оливию мистер ван дер Эйслер пригласил сесть рядом с ним.

Такую возможность нельзя было упускать: теперь Оливии почти не придется его видеть, раз он нашел, как ответить на этот устроенный Нелл маленький бунт. Одна неделя, прикинула Оливия, в лучшем случае десять дней, и Нелл отправят в Англию… а заодно и ее, без всякого сомнения. В эти десять дней она его не увидит, но находиться в одной с ним стране уже радость.

Стемнело. Оливия, сидя в теплой машине, догадывалась, что резко похолодало.

– Снег пойдет, – сказал мистер ван дер Эйслер, – мы, наверное, еще до Тьериума не доедем.

– А где это?

– В нескольких милях к востоку от Леувардена. Деревушка на берегу озера. – Он замолчал, и она решила, что он сердится на нее за то, что она расстроила Риту. Оливия сидела тихо, разглядывая сельские пейзажи в сгущавшихся сумерках.

Они ехали на север, и действительно, скоро пошел снег. Сначала летели крупные, мягкие хлопья, но вот уже клубящийся снежный вихрь носился туда-сюда, гонимый ветром.

– Вы не боитесь?

Она взглянула на его спокойный профиль.

– Нет. Но если бы я была за рулем, я бы дрожала от ужаса.

– Когда проедем dijk[6], ветер будет не такой свирепый, мы доберемся до Тьериума за полчаса. Нелл спит?

Оливия оглянулась.

– Да, и Ахилл тоже.

– Он ее преданно любит. Надо будет постараться навестить ее до отъезда и забрать собаку.

Дамба казалась бесконечной, со стороны моря она была слишком высокой, но по другую сторону дороги – пониже, и Оливия видела серые волны, взъерошенные ветром, они выглядели холодными и угрожающими.

Дамба наконец кончилась, и, хотя по-прежнему шел густой снег, ветер ослабел.

– Франекер, – сказал мистер ван дер Эйслер, проскакивая городок с освещенными витринами, и выехал на главную дорогу, ведущую в Леуварден. Это автострада, догадалась Оливия, потому что, хотя временами вдали мелькали огоньки, вблизи дороги ничего не было. Он не заехал в Леуварден – предпочел его освещенным улицам прежнюю автостраду, но ненадолго. Вскоре он свернул на узкую мощеную дорогу. Как Оливия ни вглядывалась, ничего не было видно.

– Поля, – коротко объяснил мистер ван дер Эйслер. – Сельская дорога.