Подарок к Золотой свадьбе

– Не ожидал, что ты меня так примитивно поймешь.

– Ладно уж, примитивно. Так что с рентабельностью отдельного фермерского хозяйства?

– Ничего хорошего. Если процентов на восемь выйдет, то уже хорошо.

– Стоит ли фермерством заниматься? Не лучше ли вернуться к крупным агропромышленным предприятиям?

– Где они? Были совхозы, уже почти не осталось.

– Значит, надо новые кооперации создавать.

– Одной кооперацией проблемы не решить. Устрани диспаритет цен, дай крупные инвестиции, особенно в переработку сельхозпродукции, дай господдержку…

– В зубах навяз диспаритет цен. Легче на Марсе пшеницу вырастить, чем решить проблему диспаритета цен. А вот господдержка – это верно, только кому? Не мелким же фермерским хозяйствам, что используют труд членов семьи! Нет! Уж если речь идет о господдержке, то только для крупных сельскохозяйственных предприятий, кооперативов. Один фермер не сможет построить цех переработки, он всегда будет продавать лишь зерно. Только крупные предприятия смогут построить цех переработки и продавать будут уже не зерно, а муку. Их надо поддерживать. Надо вкладывать деньги в новые технологии переработки и хранения сельхозпродукции. А мелкие фермеры вообще не нужны! Они босяки!

– Ну, ты уж чересчур хватил! Конечно, идет расслоение фермеров на бедных и богатых. Но ты в Москве родился и вырос, не знаешь, чем село живет. Бывает, что на одном фермере все село держится. Только он и сможет на своем тракторе соседку в больницу отвезти, если по распутице скорая проехать не может. Один мой знакомый фермер из Ремонтненского района школе тонну картошки бесплатно передал. Дети весь учебный год бесплатно питались! И все это маленький низкорентабельный фермер, у которого всей пашни пять-семь гектаров, а работники – члены семьи. Ты ж смотри со своей идеей о кооперации ребенка вместе с водой не выплесни.

Разошелся! Босяки! Чтобы бедных низкорентабельных хозяйств не было, нужна системная государственная аграрная политика, цель которой – помощь всем селянам, а не только крупным сельхозпредприятиям. А вообще-то, идея кооперации, конечно, хорошая. Кто б с этим спорил. Только вот пойди-ка найди общий язык, сумей договориться. Хотя у нас на Дону фермеры всегда друг другу помогают. Без этого просто не выживут. Спасибо, Валентин, за угощение. Нам пора. До аэропорта добираться долго.

Они попрощались, ушли. Доехали до аэропорта спокойно, регистрацию еще не объявили. Сидели в зале ожидания.

– Понравился тебе мой друг? – спросил Сергей у жены.

– Извини, но… Я бы в него не влюбилась даже в юности.

– Почему? Валентин умный!

– Такой умный, что, не дойдя до тридцати, начал полнеть и лысеть.

– Нет, он на три года старше меня. Ему уже тридцать. Мне с ним интересно говорить, есть общие темы.

– Мне эти темы уже надоели, лучше бы по Тверской погуляли. Он сиднем сидит в своем кабинете, мечтает воскресить Чаянова. Он далек от сельской жизни настолько, что… Он, наверное, даже не знает, чем солома отличается от сена. Ну, какой Чаянов! У нас на хуторе ни о какой кооперации и речи быть не может!

– Но ты уже второй год в Ростове живешь, ты уже не знаешь.

– Это я-то не знаю!? Сколько раз тебе приходится каждому фермеру в ножки кланяться, уговаривать, чтобы отдавали вам зерно на реализацию? Это ты ничего не знаешь, никогда в селе не жил. Ты, наверное, и сейчас абсолютно уверен, что фермер зерно сам выращивает!

– Да, – удивленно ответил Сергей, – оно само не вырастет.

– У тебя не вырастет, а у нашего Федоткина вырастет. Ты у нашего Федоткина на ферме погости во время уборки, хотя бы день. Он со своего поля горсть соберет, зато с соседних полей машинами зерно перекупает, наличкой платит. А сам потом тебе сказки рассказывает про высокую урожайность. Если у Федоткина техника ломается, он ее сам чинит? Нет. Идет в бывшую совхозную ремонтную мастерскую, упрашивает, платит, а иначе не отремонтирует. Самоедство – вот, что такое твое фермерство. Сам вырастил, сам съел.

– В этом фермер не виноват. И не все же федоткины, есть много честных фермеров.

– У тебя всегда никто не виноват. Если все из рук вон плохо, значит, кто-то виноват.

– Время виновато, – ответил Сергей. – Многие селяне ждут, когда время пройдет. Сейчас для многих селян не время, а безвременье. Разрушены вполне рентабельные и даже прибыльные совхозы, крупные коллективные хозяйства. В селе безработица переживается очень болезненно, не то, что в городе. В городе легче найти работу, если, конечно, ты не инвалид. А в селе безработица с гримасой смерти. Смерти и ненависти. Рядом с убогим домиком появляется новая дача богатого человека. Какие чувства дачник вызывает у соседей, которым больному ребенку лекарство купить не за что? И не обязательно больному, просто в школу собрать не всякий может – денег нет. С огорода-то еще кое-как прокормиться можно, а денег нет. Растет злоба, зависть, ненависть. Растет быстро как сорняк.

Объявили регистрацию, они пошли к стойке, возле которой уже выстроилась очередь. Светлана улыбнулась.

– О чем ты? – спросил Сергей, думая о продолжении спора.