Подарок коллекционера (ЛП)

Прошлая ночь была одной из таких ночей. Я вцепился в простыни, член содрогался, тело кричало об облегчении, когда я отказывал себе. Я уставился на фотографию моей Анастасии, моей любви, женщины, которая отвернулась от меня. Я отказываюсь позволять себе думать о ней, какую бы боль это ни причиняло мне каждый раз. Что касается меня, то я никогда не заслуживаю того, чтобы кончить снова. Я заслуживаю только мучений и боли за то, что я сделал с ней и с другой, начиная с тех времен, когда я был всего лишь мальчиком, и мое эгоистичное желание убило ту, кого я любил больше всего. Единственную женщину, кроме Анастасии, которую я когда-либо любил.

Других у меня никогда не будет.

У меня есть и другие сны о моей маленькой куколке. Мне снится она с Лиамом, красивым ирландцем, который спас ее от меня. Во снах я мечтаю о том, чтобы они жили той жизнью, которую, как я думал, у нас с ней будет, той, которую я никогда не заслуживал. Я вижу ее запрокинутое лицо и смеющееся, улыбающееся, и иногда в этих снах, в тех, где они вместе, я слышу плач ребенка. Ребенка с моими глазами, моим носом и моими темными волосами на руках у Анастасии, а Лиам наклоняется и называет его своим.

Я не могу сказать, что потерял все, ничто из этого никогда не должно было принадлежать мне. Это я должен был умереть много лет назад. Я должен был умереть и в Бостоне. Я не заслуживаю жизни, так почему я все еще здесь, дышу, нуждаюсь, хочу, страдаю? Иногда я думаю, что это мое наказание, мое чистилище, мой личный ад. Смерть была бы намного проще, чем эта полу-жизнь, когда я день за днем гнию в своих страданиях. Иногда по ночам меня будит мое плечо, которое горит и пульсирует от пули, ранившей меня туда. В такие ночи я просыпаюсь от горячих, лихорадочных снов в кровати в бостонском отеле, с бывшем священником, исполненном благих намерений, который склоняется надо мной, принимает мою исповедь, говорит мне, что искупление еще впереди. Что даже после всего, что я сделал, у меня все еще есть будущее, в котором я буду хорошим человеком. Началом этого было то, чтобы я оставил Анастасию с Лиамом, мужчиной, которого она любила. Мужчиной, которого она заслуживала. Но с тех пор, как я вернулся в Париж, я больше не могу вспомнить слова, которые сказал мне священник. Я не чувствую ничего, кроме сожаления, горя и ненависти к себе, которые расползаются по моим венам, как яд.

Травма плохо зажила. Мне нужен врач, я знаю, но вместо этого я игнорирую это. Это еще одна часть моих мучений, не больше и не меньше того, что я заслуживаю за все, что я сделал. Когда хуже всего, мне снятся лихорадочные сны о них всех, о каждой девушке, которую я пытался спасти, о том, как они окружают меня, разрывая на куски своими ногтями, разрывая меня на части, крича на меня, проклиная меня, ненавидя меня.

Я пытался спасти вас. Я пытался спасти каждую сломанную вещь. Я хотел спасти вас всех.

В конце концов, это стало ясно. Никогда так ясно, как в этот момент, когда я смотрю на восходящий полумесяц, разрывая пальцами кусок хлеба над раковиной, полной тарелок.

Единственная сломанная вещь, которую я не смог спасти, это я сам.

3

НОЭЛЬ

Я следую за мужчиной в кепке разносчика газет вниз по лестнице, стараясь не паниковать из-за ощущения надвигающейся темноты. Я слышу звуки, доносящиеся нам навстречу, смех и ругань, женские визги и мужские стоны, звуки, свидетельствующие о том, что мужчины, по крайней мере, хорошо проводят время. Когда мы подходим к двери, я чувствую запах сигарного дыма, вьющегося из-под нее, а когда она открывается, горячий, тяжелый запах алкоголя и слишком большого количества мужчин.

Я моргаю сквозь пелену дыма, осматриваясь по сторонам, когда захожу внутрь. Кучка мужчин столпилась вокруг круглого стола для покера, и при виде этого мне становится дурно при мысли об карточных долгах моего отца. Они — причина, по которой я здесь, причина, по которой я собираюсь стать одной из женщин, которых я вижу разбросанными по комнате, все полураздетые, явно здесь для того, чтобы обслуживать мужчин. Я вижу, как некоторые в нижнем белье или коротких платьях расхаживают, разливая напитки, а другие сидят на коленях у мужчин, которых ласкают тех, кто не делает активных ставок или не изучает свои карты. Мое лицо краснеет, когда я приглядываюсь и вижу, что некоторые из них лежат под столом, уткнув головы в колени, и я мельком вижу твердые напряженные члены между женскими губами, которые они отсасывают, пока мужчины играют.