Подарок от Купидона. Ничего, позже поблагодаришь!

И едва успел уклониться от полетевшей в меня вазы с цветами. Нет, ей определенно нужно дать время остыть! И я ретировался, пока моя вспыльчивая вторая половина до вещей потяжелее не добралась.

Отдал приказ охране и ее фрейлинам, дежурившим у входа, чтобы глаз не спускали с королевы. Последним посоветовал выждать время и сразу не заходить. В ее состоянии она никому не обрадуется. Потер руку. Татуировка пока еще доставляла только легкий дискомфорт, но свет становился все ярче, а значит, скоро усилится боль. Но о возвращении к жене пока не было и речи. Она мне быстрее руку сломает, чем облегчит страдания.

Скорее бы уже закрепить наш брак и перестать чувствовать себя словно на привязи! Хотя я не обольщался, что с этим будет все так легко. В моей постели Элисию удержит лишь необходимость. Если не хочу сражаться с ней каждую ночь, с супружескими правами придется подождать. Дать ей время принять ситуацию, поверить мне. Она ни дня не сидела сложа руки. Ее деятельная натура заставит обживаться в роли королевы, и так она скорее примет наш брак. А у меня в каждую нашу вынужденную встречу появится возможность ухаживать за ней, говорить. Так что даже в этом можно найти плюсы.

«Но больше никакого надоевшего меча в постели!» – пообещал себе. Между нами будет только мой собственный меч, созданный самой природой, в твердости которого сомневаться не приходилось. Держать ее в объятиях по утрам безумно приятно, а на правах уже законного мужа – вдвойне. И поцелуи теперь не под запретом. Несмотря на зудящую боль в руке, я расплылся в улыбке, предвкушая соблазнение собственной жены. И ведь у нее только два выхода: или согласиться исполнить супружеский долг, подтверждая перед всеми наш брак, или безропотно смириться с тем, что ночевать мы будем вместе, как и встречаться по нескольку раз в течение дня. Пока меня устраивали оба варианта.

Сейчас же лучше всего дать Элисии немного времени остыть и пригласить ее к матери, чтобы поговорить вместе о будущем. В присутствии третьего человека ей будет спокойнее, и я надеялся на конструктивный разговор.

Завидев спешащего навстречу посла Лимасса, я согнал улыбку с лица, придав ему нейтральное выражение. С чем этот хитрый лис пожаловал?

Я внутренне напрягся, стоило заметить довольный блеск его глаз.

– Ваше величество, я восхищаюсь вашей предусмотрительностью!

– Да? – с сомнением переспросил я, уверенный в том, что ослышался.

– С нашей стороны готов заявить, что мы понимаем причины, побудившие вас так поступить, и уверить, что мы подождем, пока у вас появится наследник.

– Подождете?!

– Да. Принцесса Элизабет юна, и год-два – не такой большой срок. Зато потом не будет никаких препятствий для вашего брака.

– Не будет препятствий? – Что-то я уже совсем ничего не понимал.

– Да-да, деликатная ситуация, – сделал таинственное лицо посол, закивав головой и показывая, что больше об этом не скажет ни слова. – Принцессе мы объясним, что значит долг перед страной. Она простит и поймет.

Кажется, до меня стало доходить. Закипало раздражение: ведь каждый уверен в том, что знает мотивы моих поступков! Уже второй человек заявил, что я собираюсь после рождения ребенка устранить свою жену. Неприятно, что первым, кто сказал мне об этом, была сама супруга.

Словно почувствовав тему, которую мы обсуждаем, брачная татуировка больно заколола, жаля меня в наказание и истощая терпение. Сил не было дальше продолжать данный разговор.

– Я не могу требовать такого от принцессы Элизабет и пойму, если она устроит свою личную жизнь. А сейчас простите, но меня ждут дела.

Поспешил распрощаться, чтобы не наговорить резкостей человеку, слепо убежденному, что я настоящий мерзавец, способный хладнокровно убить мать своего ребенка.

Мне хотелось надеяться, что Элизабет не способна принять такие рассуждения и, если ей начнут петь в уши, ужаснется и оскорбится, отказавшись иметь со мной дело. Пусть лучше она во мне разочаруется, чем питает пустые надежды. Кто бы там и что ни думал, я свой выбор сделал.

Признаю, согласись Алиса еще в самом начале вызвать гнев Нуара на себя и разорвать наши узы посредством измены, я бы ухватился за такую возможность обеими руками. Но не сейчас, когда я лучше узнал ее. И пусть она бросала мне вызов с первого дня, дерзила и выводила из себя, зато сумела заставить себя уважать и восхищаться силой духа, предприимчивостью, умом.

Алиса… Такое непривычное для нас имя, как и его обладательница. Мне нравилось, что лишь я могу ее так называть, словно держу в своих руках часть ее души, к которой нет доступа остальным. Видел, как она вздрогнула, когда я назвал ее настоящим именем, словно коснулся сокровенного. Не зря я тогда сразу изменил ее имя, представляя остальным, оставляя настоящее лично для себя.

Неужели уже тогда проснулись первые ростки собственнического отношения? Не знаю, не замечал. Больше беспокоился о том, как воспримет все Элизабет, и старался уделять все внимание ей. Но Алиса, как вонзившийся в тело острый шип, не давала забыть о себе.