Подарок Параскевы

— Да, точно! Кто-то мне уже рассказывал. Но память-то девичья! А тебе, Крушина, сколько лет.

— Аааа… а сколько дашь? — раскокетничалась кикимора.

— Ну, лет пятьсяот, не больше, — предположила Алёна, думая, что скинула тыщонку.

— В самом деле? Мне пятьдесят.

— Я не старше тебя.

— Мне шестнадцати нет ещё?

— Как ты правильно догадалась живем мы долго. Но не больше пятисот лет. Раньше наши бабушки жили дольше.

— Аааа? Тогда понятно. А совершеннолетие у вас во сколько?

— В шестнадцать.

— То есть ты только что вышла замуж?

— Да почему же? Сорок лет назад

— Ты же говоришь, шестнадцати нет?

— Крушина, ты ее совсем запутала. Алёна, повернись. Креша, вот здесь подколи… Ей шестнадцать, если сравнивать возраст человека и кикиморы. Но когда-то ей тоже было шестнадцать, она выглядела как ты и вполне созрела для вступления в брак.

— Интересно. Получается, что в шестнадцать ей было шестнадцать и сейчас тоже шестнадцать?

— Типа того, — захихикала кикимора.

— А в голове ты всё та же девчонка? Или чувствуешь себя взрослой женщиной.

— Мне кажется, женщина всегда чувствует себя девчонкой. Единственное, что её ограничивает — это цифры в паспорте.

— На самом деле больше изображение в зеркале, — добавила Параскева.

— Начнёшь кокетничать с каким-нибудь смазливым юнцом, и вдруг вспоминаешь свое изображение в зеркале — вот где облом. Даже я испытывала подобные конфузы. А уж богине-то это не пристало.

— Каково это — быть богиней? — спросила Крушина, присев на корточки у ног Параскевы.

— Это здорово иногда. Но чаще я ощущала себя обыкновенной женщиной. Богиней ты чувствуешь себя, когда боготворит и носит на руках твой бог. Твой любимый. А магия, величие и богатство — всё это наносное. Антураж, так сказать. На самом деле «богиня» это работа. Откликаться на чаяния, помогать и слушать мольбы матерей и рожениц. Девушек, мечтающих о любви. Бывает, и завистливых конкуренток\конкурентов мечтающих отбить девушку\парня, тоже приходится выслушивать. И даже удовлетворять просьбы.

— Как же это?

— Когда просьбы настолько искренни и эмоциональны, что боги не в силах им противиться.

— Вот это да! Мама? Не ожидала я от тебя такого.

Параскева пожала плечами, как бы извиняясь.

— Так проверяется сила любви. У кого крепче, тот и выигрывает. А результат зависит от обоих. От мужчины и от женщины.

В тяжелую дубовую дверь постучали:

— Жар-Агнис ожидает невесту к столу! Его Владычество в нетерпении…

— Его Владычество в нетерпении, — повторила Параскева.

— Он хотел видеть Ольхону в этом, — Крушина указала на золотое платье. — Белое с серебром — на свадебную церемонию, а золотое — сейчас.

— Золотое, так золотое! — согласилась Алёна.

Агнис сидел на своём троне и ёрзал в ожидании невесты.

Последние полгода он постоянно был в нетерпении. Невеста, предназначенная ему, в мире появлялась крайне редко. И главное, она ему нравилась. Нравилась до безумия. Ему казалось, что он даже помолодел лет на… тысячу. При одном взгляде на Алёну на щеках загорался румянец, а сердце пускалось в пляс. Он нарушил все правила, притащившись на свидание ночью с букетом цветов. Показался людям в виде жар-птицы… Всё это крайне нежелательно, но… в животе порхали бабочки, в душе цвела весна, и прекрасная невеста находилась так близко, что терпеть не было никаких сил. Хотелось обнять, расцеловать и никуда больше не отпускать от себя.

— Нужно крепиться. Ей нет ещё шестнадцати! А я как-никак Владыка — честь нужно блюсти. Но эти глаза, эти нежные руки, забавные веснушки… Я влюблен, словно в первый раз.

— Господин, ваша невеста, Ольхона и её мать.

Величественно шествуя по огромному мраморному залу, где по стенам из тёплого янтаря в золоченых рамах висели самые известные произведения мирового искусства, они шли в парчовых кринолинах, с высокими прическами, державшимися исключительно на магии. Вокруг порхали бабочки, созданные чувствами Агниса просто потому, что он был влюблен.

Часть третья Глава 1: Тут и там

— Ольхона ты моя, Ольхона! Леля моя. Успокойся, ты совсем сошла с ума? Посмотри, что твориться вокруг!

— Не могу, мама. Я не могу угомониться. А что твориться вокруг?

— Вокруг август, а ты своими непомерным восторгом превратила его в май! Всё цветет! Ты посмотри.

— Просто погода отличная. Когда лето длинное, и тёплое, всё зацветает повторно. Ты разве не знала, мам? И вообще, кто виноват, что ты собралась выдавать меня замуж осенью? Если бы всё это случилось весной, цветение выглядело бы вполне закономерно!

— Агнис тоже не из терпеливых. Он влюблен. Ты это заметила?

— Конечно! Он любит меня! По-другому и быть не могло!

— Ему невмоготу дожидаться весны. С тех пор, как он увидел тебя, считает часы и минуты до твоего совершеннолетия, — умиляясь, говорила Параскева, возвратясь домой после примерки платьев. — Как там Матвей, интересно? Остыл?

— Не знаю. Мне кажется, что теперь он никогда не остынет. И будет просто невыносим. Собственник! — задрав нос, резюмировала Алёна.

— Он любит тебя. Вот и всё.

— Разве, когда любишь не желаешь человеку счастья?