Подарок (СИ)

Виктория побледнела и потянула Энтони за рукав, сказав, что здесь слишком душно и ей срочно надо на свежий воздух. Но он хорошо понял, почему настроение его подруги так неожиданно переменилось, и, не задавая вопросов, тут же вышел вслед за ней.

— Что там у нас по плану? — с нарочитой бодростью спросила она.

— Хэрродз! Мы должны посмотреть на нашу работу! Мэттью сказал, что постеры шикарные. А ты смотришься на них как настоящая королева!

— Ну что же, пусть будет Хэрродз. Только не вздумай зависать перед каждой витриной, я этого не вынесу!

* * *

Несмотря на собственное грозное предостережение, Виктория невольно потянулась вслед за Энтони, рассматривая фантастические инсталляции внутри сверкающих витрин. Словно в них поселились маленькие сказочные миры, уводившие в страну грез. Легендарный Хэрродз во истину оправдывал свой неизменный девиз: «Всем, каждому и абсолютно всё». Многоголосая людская река наполняла огромный универмаг Лондона, который, как и всегда под Рождество, стал центром притяжения для тех, кто желал проникнуться духом самого волшебного праздника.

Разыскать корнер фирмы «Маленькие радости» не составило труда. Здесь толпились дети и взрослые, раскупая игрушки, сувениры и чудесные открытки с сюжетами в стиле викторианской эпохи. И всюду, куда бы Виктория ни бросила взгляд, был он. Уильям стоял рядом с ней у рождественской елки на фоне старинного интерьера Брокет Холла. Безупречно элегантный и немного чопорный, как и полагалось настоящему Лорду, он загадочно и нежно смотрел в ее улыбающееся лицо. Случайный кадр, сделанный фотографом, получился на удивление гармоничным. В тот момент они были сами собой, не позируя перед камерой, а потому их взгляды были наполнены настоящими неподдельными чувствами.

Энтони вновь увидел, как Виктория изменилась в лице, уставившись на главный постер, словно увидела призрака. Он больше не мог удержаться от вопросов:

— Может, конечно, это не мое дело. Я не хотел расспрашивать. Но признай, что ты по уши втрескалась в своего горячего консультанта. Он конечно невероятен! — со вздохом отметил Энтони. — И я видел, что вы как два уголька из печи. Стоит только дунуть, и готово! Объясни же мне, Виктория Кент, какого черта вы все еще не вместе?!

Его слова врезались в нее, как болид на полной скорости. Меньше всего она ожидала, что не сможет скрыть своего смятения. А ведь ее козырной картой всегда была способность собраться в любой ситуации.

Виктория не могла оторвать взгляда от лица Уильяма, запечатленного на фотографии. Внезапно ей показалось, что в голове сработал какой-то невидимый переключатель. Словно по волшебству все стало простым и понятным. В отравляющей душу тьме безысходности сверкнула надежда. Их встреча не могла быть случайным, бессмысленным стечением обстоятельств или ошибкой безумного гения. Это ДОЛЖНО было произойти вопреки всем непреложным законам Вселенной.

— Ты прав, Энтони! Я должна быть рядом с ним, и я буду! — объявила она с поразившей ее саму уверенностью. — Прости, но мне срочно нужно кое-что выяснить!

Быстро чмокнув растерянного друга в щеку, Виктория начала торопливо пробираться к выходу, словно вспомнив о давно назначенном свидании.

* * *

Альберт, на ее счастье, оказался дома. Обычный хаос его квартиры теперь был ликвидирован заботами матери, которая несколько дней надзирала за своим гениальным, но страшно рассеянным сыном. Убедившись, что ей не удастся уговорить его перебраться обратно под свое крыло в один из самых фешенебельных районов Лондона, баронесса Кобург трагически смахнула платочком материнские слезы и вернулась домой. Однако теперь Альберт вынужден был ежедневно выдерживать длительные телефонные разговоры и беспокойные расспросы о своем здоровье. С рассудительного и здравомыслящего профессора Роберта Пиля также было взято клятвенное обещание не позволять своему молодому коллеге до потери рассудка погружаться в науку.

Увидев Викторию на пороге, Альберт опешил от ее лихорадочно блестящих глаз. После возвращения со съемок из Брокета она была сама не своя и забегала лишь раз, чтобы поздороваться с его матерью. Тогда в ее взгляде была странная меланхолия и тоска, теперь же там притаилась какая-то отчаянная решимость, граничащая с безумием.

— Альберт, я верю тебе! Давно надо было признаться, — выпалила она, как только он усадил ее напротив себя. — Прости, что смеялась над тобой, обзывала сумасшедшим… Ты действительно сделал великое открытие, а я вела себя как последняя стерва!

— Нет, Вик, тебе не за что извиняться, я все понимаю. Любой адекватный человек отреагировал бы точно также. Ты была вполне гуманной, правда все же вызвала на подмогу тяжелую артиллерию, — обрадованный ее неожиданным признанием Альберт с улыбкой напомнил Виктории о недавнем визите своей матери. И они оба рассмеялись, разрядив напряженную атмосферу. — Но ты ведь пришла не только за тем, чтобы сказать мне, как была неправа?