Подарок тролля

Приходит, а братья давай над ним, как и в прошлый раз, глумиться да насмехаться:

— Ну как там нынче на зеленом лугу? Ни травинки, верно, не осталось?!

— А вы сами посмотрите! — отвечает Аскеладден.

— Ладно, поглядим, хорошо ли ты зеленый луг сторожил! — рассердились братья.

Пришли они на зеленый луг, а трава там по-прежнему густая и высокая.

Что тут с братьями сделалось! Видеть младшего не могут, носы от него воротят. А Аскеладдену хоть бы что: за печкой сидит, песенки напевает.

Еще год минул. Пришла пора траву на лугу зеленом сторожить. Не хотят старшие братья на сеновал идти: насмерть в первый раз испугались, забыть про то никак не могут. Один Аскеладден ничего не боится!

Снова пошел он на сеновал, лег на сено, прислушался. Загремело вдруг, загрохотало, земля затряслась. Потом второй раз, третий! Только гремело и грохотало куда сильнее, чем в прошлом году. Последний раз как грохнет — Аскеладден к другой стенке сеновала отлетел! А потом разом тихо-претихо стало! И чудится Аскеладдену, будто у самых дверей сеновала конь ржет. Подкрался он к дверям, в замочную скважину глянул и обомлел: там и впрямь конь оседланный стоит, сено жует. Такого рослого, ухоженного, откормленного коня Аскеладдену видеть не доводилось. Куда двум прежним до этого! А на спине у коня доспехи рыцарские чистого золота будто месяц сияют!

«Ого-го-го! Стало быть, это ты нашу траву по ночам лопаешь! — подумал Аскеладден. — Не бывать больше этому!»

Схватил он огниво, что в кармане у него лежало, да через хвост коня и перекинул. Конь тут же как вкопанный стал, будто кто его к земле пригвоздил, — сам Аскеладдену в руки дался.

Вскочил крестьянский сын коню на спину и прочь поскакал. Спрятал он коня в потайном местечке, где два других его пленника стояли, и домой пошел.

Приходит, а братья снова давай над ним глумиться да насмехаться:

— Ну, нынче ты, видать, на совесть зеленый луг сторожил! Глаза до сих пор продрать не можешь!

— Пойдите сами посмотрите! — отвечает Аскеладден.

Пришли они на зеленый луг, а трава там по-прежнему густая и высокая.

Обозлились братья, что Аскеладден их умнее да удачливее, ходят — носы от него воротят. А Аскеладдену хоть бы что: за печкой сидит, песенки напевает.

Слышат вдруг братья: кто-то по дороге скачет. Выбежали они за ворота, а навстречу им — гонец королевский на вороном коне мчится и громко возвещает:

— Тому, кто на вершину Хрустальной горы трижды верхом на коне въедет и трижды золотое яблоко из рук королевской дочери вырвет, король отдаст ее в жены и полкоролевства в придачу!

Гонец протрубил и дальше помчался — по всей стране и в иноземных государствах волю королевскую возвещать.

Призадумались братья. Знали они, что принцесса — красоты неописуемой. Кто на нее глянет, тотчас жениться готов, даже без всякого приданого. А тут еще пол королевства в придачу! Все принцы и рыцари небось тотчас теперь к Хрустальной горе кинутся. А гора эта высокая-превысокая, крутая-прекрутая, да к тому же гладкая и скользкая, будто ледяная. Туда не то что на коне верхом — ползком не поднимешься! А королевская дочка на самой вершине сидит!

Все же решили старшие братья счастья попытать, к королевскому двору отправиться. Аскеладден тоже было за ними увязался. А они как закричат:

— Ты что?! Никак прямо из ящика с золой к королевскому двору собрался! Да если ты, урод и грязнуля, с нами пойдешь, нас на смех поднимут!

— Больно надо мне с вами идти! — отвечает Аскеладден. — Я и один могу!

Отправились старшие братья к королевскому двору. А младший где-то сзади один плетется.

Шли братья, шли и пришли к Хрустальной горе. А там принцев и рыцарей со всего света видимо-невидимо — один другого краше, один другого нарядней. Кони под ними рослые, сильные, так и приплясывают. И каждый принц и рыцарь об удаче мечтает: уж кому-кому, а ему-то принцесса и полкоролевства непременно достанутся.

Гарцуют всадники на взмыленных конях, на Хрустальную гору въехать стараются. Да все зря. Только конь на гору ступит, ноги у него, как на льду, разъезжаются. Ни один конь выше нескольких футов[14] не поднялся.

До самого вечера принцы и рыцари счастья пытали, по многу раз вверх и вниз скользили, а все без толку. Пришлось им под конец отступиться.

Король уже объявить собрался, что состязание на следующий день заново начнется. Тогда дело, может, лучше сладится. Но тут вдруг, откуда ни возьмись, еще один рыцарь верхом на коне скачет. Никто такого доброго коня никогда прежде в глаза не видывал. О самом рыцаре и говорить нечего, до того собой хорош! Доспехи его, седло и уздечка конские — медные, на солнце так и сверкают!

Стали тут ему рыцари и принцы кричать:

— Не трудись — на Хрустальную гору никому не въехать! Ничего и у тебя не выйдет!

Но рыцарь в медных доспехах будто и не слышит — к Хрустальной горе подскакал и наверх махнул, все выше и выше поднимается, словно ему это нипочем. Но только треть горы одолел — взял вдруг да и поворотил коня. Стал вниз съезжать.