Подарок в Сочельник (СИ)

Оля встретила меня в коридоре. Взглядом, не тратя слов при детях, спросила, как съездил, а я молчаливым кивком дал понять, что все нормально.

- Мы с Артуром как раз собрались на прогулку, - обозначила, бросив мимолетную улыбку Доминике.

Я понимал, видел, как тяжело она ей далась. Сжал ладонь жены, через прикосновение давая почувствовать свою поддержку. Сам же понял, что мне поддержка не нужна. Справлюсь. У меня нет иного выбора. Маленькая девочка нуждается в ресурсном взрослом, права падать в свои травмы у меня нет. Я должен быть ее опорой в этом, каменной стеной, за которой можно спрятаться.

Ольга с Артуром собрались и вышли, взяв необходимые для прогулки вещи, а я улыбнулся Нике.

- Я привез тебе кое-что, - сказал ей и продемонстрировал сумку. - Пойдем, посмотрим.

Ника довольно скакала вокруг ног, пока шли в комнату, пытаясь заглянуть в сумку. Подушка её порадовала. Она запищала, схватила и обняла ее, зарывшись носом и вдыхая запах.

- Пахнет как моя мама, - сказала, а я поджал губы и укусил себя за внутреннюю сторону щеки. Душераздирающе это все...

Девочка оторвалась от подушки и подняла на меня полный надежды взгляд.

- Когда же мамочка вернется?

- Она не вернется, - сказал, покачав головой. - Ты же знаешь, малыш.

Мы объясняли как могли, напрямую не касаясь. По совету детского психолога, мы не поддерживали фантазии о возвращении родителей, чтоб не нанести еще большую травму. Мягко говорили о том, что это не командировка и не поездка куда-то, откуда можно вернуться. Но ребенок не мог понять этого, ведь она ребенок. И поэтому следующий совет психолога был сказать прямо. Согласно возрасту объяснить малышке, что такое смерть. Я пытался вспомнить, как это было в моем случае, но не мог, и спросить уже не у кого. По крайней мере с того возраста, что я себя помню, я уже четко знал, что моя мама умерла. Значит, это было до меня донесено, отцом, Димой или соседям, которым всегда есть дело, не знаю, но кем-то донесено.

Глаза девочки наполнились слезами так быстро, что я не успел и вздохнуть.

- Мне жаль, малышка. Мне очень жаль, что так случилось. Я рядом с тобой, и буду с тобой всегда, столько, сколько буду нужен. Я, Оля, Артур. Мы любим тебя. И хотим, чтоб тебе было хорошо.

Я взял ее маленькую ручку, побуждая посмотреть на себя.

- Можно я тебя обниму? - спросил тактично, как у взрослой.

И лишь дождавшись кивка прижал ее к себе, позволяя плакать столько, сколько ей нужно. Не останавливая, не отвлекая. Психолог советовала отвлекать от слез, ведь в ее возрасте еще нет такого понятия как выплакать свою боль. Но мне казалось важным давать ей возможность прожить свои эмоции, и при этом быть рядом, телесно демонстрируя свою готовность поддержать даже в таких непростых состояниях. Мне самому этого не хватало в детстве. Я плакал украдкой, чтоб никто не видел. И у меня много проблем с правильным проживанием своих эмоций сейчас. Проблем, которые едва не разрушили наши с Ольгой чувства. Мы с ней как лед и пламя. Я холодный, она горячая, а вместе дикий коктейль.

- Дядя, - позвала меня Ника. И озадачила вопросом. - А ты не уйдешь? Как папа и мама?

Вопрос по-детски наивный, и очень важный. И ставящий в тупик. Я ведь не могу дать обещание, которое не сдержу. Неизвестно, сколько нам жизни отмерено. Но и пугать малышку я тоже не хочу. Я понимаю, что ей страшно, и ей нужны гарантии, что плохое в ее жизни закончилось, когда она потеряла самых близких.

- Я постараюсь прожить так долго, пока не стану старым-старым дедушкой и сам тебе надоем своим брюзжанием, ладно? - усмехнулся и толкнул щечку девочки своим носом.

Вздохнул, понимая, что должен продолжить, но не сразу понимая, как подобрать слова.

- Мама и папа тоже не хотели уходить, моя птичка. Плохие вещи иногда случаются, и мы ничего не можем с этим сделать. Когда я бы маленьким, моя мама тоже ушла, и мне тоже было очень грустно и страшно.

- Да? - распахнула девочка свои глазки и так очаровательно захлопала мокрыми от слез ресничками, что я улыбнулся, не сумев скрыть умиления.

- Да, - кивнул, подтверждая. - Но я постарался не бояться. И видишь какой большой вырос. И ты тоже вырастешь, большой и красивой. У тебя есть я и Оля, мы тебе во всем поможем. У тебя теперь есть братик. Младший. Представляешь, сколькому тебе нужно его научить? Он же еще даже в игрушки сам играть толком не умеет! Ложкой правильно кушать, зубки чистить сам. Впереди у нас столько всего интересного. И если у тебя есть настроение погрустить, или поплакать, ты можешь погрустить. Ты всегда можешь прийти ко мне, и я тебя обниму и пожалею. А еще лучше, если ты будешь не только грустить, но и смеяться и улыбаться. У тебя такие красивые зубки, их точно нельзя постоянно прятать во рту за маской грусти.

Я положил пальцы на уголки ее рта и опустил их в грустной улыбке, девочка засмеялась, избавляясь от моих пальцев, и этот короткий смех был как мед для моих ушей.

- Хочешь, выйдем на улицу? Догоним Олю и Артура, на площадку сходим? - предложил, хватаясь за эту светлую эмоцию и настроение, пока она снова не загрустила.