Подарок золотой рыбки

— Мне надо взять кое-что из одежды. У меня с собой ничего нет.

— Я пойду с тобой. Мы возьмем все, что тебе нужно.

— Райли, полиция все еще там? — осторожно спросила Нэн.

— Да, но…

— Тогда все нормально. Я пойду и поговорю с ними. Я не останусь там в одиночестве. Когда они уйдут, я вернусь сюда. Вы с Пейдж можете ехать по своим делам.

Он нахмурился.

— Я не хочу, чтобы ты видела свой дом в таком беспорядке, бабушка.

— Я все уже видела, дорогой. Это был шок для меня, признаю. Но что есть, то и есть. Даже если я не стану смотреть, ничего не изменится.

— Я вернусь и все уберу.

— Не волнуйся. Это подождет. Может быть, после прогулки по Юнион-стрит мы с Милли поедем к Неду. Хочу спросить его, не звонил ли он домой. — Нэн умолкла. Потом повернулась к Пейдж: — Спасибо, Пейдж, за поддержку и компанию. Буду молиться за вашего отца.

— Я вам буду благодарна, — ответила Пейдж, вставая.

— Позаботьтесь о себе, не позволяйте Райли проявлять свою власть.

— Не волнуйтесь. Я привыкла иметь дело с властными людьми, — сказала Пейдж, улыбнувшись.

Она вышла на улицу следом за Райли. Взлом дома миссис Делани очень расстроил ее. Бабушка Райли такая приятная дама. Она не заслуживает неприятностей, которые свалились на нее.

Райли открыл перед Пейдж дверцу машины, потом закрыл ее, обошел машину и сел за руль.

— Спасибо, что составила компанию моей бабушке.

— Это нетрудно. В ее доме совсем плохо?

— Все разворочено. Даже фарфор разбит вдребезги.

— Совершенно бессмысленно. — Она пожала плечами.

— Многое в жизни можно определить этим словом — бессмысленно. Просто сумасшедшие люди совершают сумасшедшие поступки.

Пейдж подумала, что он имеет в виду кого-то конкретно.

— Неужели твоя мать участвует в этом?

Он бросил на нее острый взгляд.

— Что рассказала бабушка?

— Немного о твоем прошлом. Разве тебя не волнует, жива твоя мать или нет?

Его глаза стали холодного темно-синего цвета.

— Не волнует. Эту страницу своей жизни я давно перевернул. И не собираюсь листать ее обратно.

— Но чувства остались — разочарование, горечь, ненависть, может быть, даже любовь, — они все еще при тебе, разве нет?

— Оставь этот невнятный лепет при себе, принцесса. Мне не нужны умствования богатой девушки, которая понятия не имеет, как я жил.

— И ты понятия не имеешь, как я жила, — возразила Пейдж.

— Я получил кое-какое представление. Видел семейный особняк. Должно быть, трудно жить, имея собственную спальню, собственную служанку. У тебя, черт возьми, вероятно, был собственный дворецкий?

— Перестань дразнить меня, Райли. Я не соревнуюсь с тобой в том, кому было труднее.

— Ты и не можешь соревноваться. И начинать нечего. Ты выросла в розовом саду.

— Я выросла в холодном, одиноком доме. — Она посмотрела в окно и вздохнула. — Мои родители почти не разговаривали, мой дед злился, раздражался, холод наполнял все комнаты.

— У него было от чего раздражаться, деньги — тяжелая ноша.

Пейдж повернула голову и посмотрела на него. Он внимательно следил за дорогой, его профиль казался напряженным, лицо непроницаемо. Она приказала себе молчать, но слова помимо воли срывались с губ.

— Дед потерял жену и дочь в автокатастрофе, когда моему отцу исполнилось девять лет, — говорила она спокойно. — Он так и не оправился после их смерти. Он нанял домработниц и нянь для моего отца, потому что не мог справиться сам. Он негодовал на весь мир, ненавидел Вселенную за то, что с ним случилось. Когда мой отец женился, дед ободрился, у него появилась надежда, что в доме снова зазвучит смех и поселится счастье. Когда я была маленькая, он стал чаще улыбаться и даже смеялся. Когда Элизабет заболела и умерла, все кончилось. Последнее тепло жизни ушло из нашего дома. В комнатах стало настолько тихо, что я могла услышать биение собственного сердца и свое дыхание. И так продолжается до сих пор.

Она удержалась от продолжения и пожалела, что сказала ему так много. Она открылась перед ним, и он теперь мог причинить ей боль. Пейдж не знала, почему его мнение имело для нее значение, но это так. Может быть, потому, что она имела дело с людьми, которые симпатизировали ей, доверяли ей, а отношение Райли трудно понять. Может быть, она действительно испорченная богатая особа, не осознающая, насколько у нее все хорошо. Райли не собирается жалеть ее, он вырос с матерью-наркоманкой, которая к тому же оставила его.

— Скажи что-нибудь, — пробормотала она, желая покончить с этой темой. — Скажи мне, что тебе меня не жаль.

— Мне не жаль тебя, Пейдж, — проговорил он, но когда повернулся к ней, она заметила мягкость в его глазах, прикрывшую жало слов. — Но, возможно, я понимаю тебя немного лучше. Я тебе не судья. Я просто в плохом настроении. Мне не нравится, когда люди, которые мне дороги, в опасности. — Он остановил машину перед ее домом и выключил двигатель. — Как насчет перемирия? Мы должны работать вместе.

— Ты просто хочешь следить за мной.

— И это тоже, — не стал скрывать он. — Послушай, Пейдж, это не только по отношению к тебе. Я никому не доверяю.

— Кроме бабушки.

Райли кивнул.

— Кроме нее. Она особенная.