Подчинение миллиардеру (ЛП)

Я сажусь и открываю ноутбук. Селин уже установила word, так что я могу войти в свой аккаунт на Dropbox и получить доступ к своей рукописи. В течение следующих нескольких часов я почти не отрываю глаз от экрана. Мои пальцы летают по клавиатуре, погрузившись в совершенно другой мир, в котором я сейчас живу. Часы проходят совершенно не заметно. И стук в дверь отрывает меня от экрана компьютера. Селин спрашивает, чтобы я хотела получить на ужин, Николай беспокоиться, что не успеет приготовить.

— Хорошо, — отвечаю я, но я странно разочарован.

Остаток вечера проходит медленно. Селин вручает мне сумку с одеждой для верховой езды. Я звоню Найджелу, потом принимаю ванну. На балконе стою несколько минут и смотрю на закат солнца. Потом ужинаю, выпиваю кофе. В библиотеке я взяла книгу почитать в постели.

Поздно ночью просыпаясь от большого тела, от веса которого прогибается кровать, и я еще сонная понимаю, что это не Найджел. В темноте не чувствую стыда, и мое тело радо ему.

Он грубо берет меня, но мое тело все равно приветствует его.

Секс с ним, совсем не похож на секс с Найджелом.

Секс с Найджелом мягкий, медленный и вкусный. Словно ты свернулся калачиком на диване, под пушистым пледом, тебе тепло, и ты чувствуешь себя в полной безопасности, наблюдая за бурей, разыгравшейся снаружи. Секс с Николаем напоминает стояние посреди грозы, когда все время полыхает молния, покалывает кожу от электричества, а сердце колотится от страха и возбуждения.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Николай

Весь долгий день я пытался забыть ее. Я уговаривал себя, что мне не нужно спешить к ней домой, чтобы потрахаться. Затем, как дешевый взвинченный наркоман, я забираюсь в машину под утро, стараясь побыстрее оказаться у ее тела, член жесткий, как камень. Черт, я даже не могу спокойно подняться по лестнице.

Она спит, накрытая тонкой простыней. Я подхожу и осматриваю ее. Она выглядела как ангел. О котором я мечтал.

Я поднимаю простынь. Ночная рубашка задралась. Я приподнимаю ее ночную рубашку кверху.

Внизу она голая. И это хорошо. Она выполняет мои указания.

Она просыпается. В темноте разведя для меня ноги, в приглашении. У меня все тело покалывает от предвкушения. Я расстегиваю штаны и вынимаю свой твердый член. Залезаю на кровать, погружаюсь в ее сладкую киску. Она вскрикивает. Дико и растерянно, ее крик возбуждает меня еще сильнее.

Я не воспользовался презервативом, но она и не настаивает.

Я хочу оказаться у нее внутри, чувствия ее своей кожей. Я хочу заполнить ее киску своей спермой. Вероятно, она хочет того же, что и я. Как только ее мокрая, горячая киска сжимает мой член, сдерживаемая ярость и разочарование, грызущие меня изнутри, уходят. Ощущения невероятные. Намного сильнее, чем я себе представлял.

Я начинаю двигаться в устойчивом ритме, полностью теряясь в ней. Я глубоко трахаю ее, каждый толчок дает мне наслаждение незабываемого удовольствия от секса с ней.

Когда она кончает, жестко сжимая мой член своими мышцами, я начинаю все быстрее и сильнее снова и снова входить в нее, пока меня не накрывает мой собственный оргазм.

Я беру ее дважды. Во второй раз веду себя грубо. Она обхватывает меня за спину и при каждым толчке стонет.

Когда я выхожу из нее, она смотрит на меня широко открытыми глазами. В тусклом свете ее глаза поблескивают, а волосы блестят, как золото. Мне не нравятся блондинки, но с ней мне хочется зарыться лицом в ее волосы. Я хочу услышать запах ее волос.

«Они не будет пахнуть печеньем», — говорю я сам себе, но я не могу заставить себя этого сделать. И сквозь дымку возбуждения возвращаются воспоминания.

Я выбираюсь из ее кровати, подхватываю свои брюки и покидаю ее спальню.

Николай

1990

Мы просыпаемся, когда еще темно, встаем в очередь, чтобы воспользоваться туалетами на улице. Потом умываемся еле теплой водой. Вместе со всеми другими никому не нужными детьми, нас помещают в огромную темную, сырую комнату с рядами длинных деревянных столов и скамеек. Напоминает мне фильм «Оливер Твист» по Диккенсу.

Мы присоединяемся в очередь из молчаливых детей, двигающихся упорядоченно к раздаточному пункту, где две женщины среднего возраста, одетые в униформу и синие платки, повязанные на голову. У них суровые, неулыбчивые глаза, которые стараются не встречаться взглядом ни со мной, ни с Павлом, когда настает наша очередь. Они бросают густую гречневую кашу в наши миски, как роботы.

Павел и я умираем с голоду, поэтому быстро съедаем холодную еду. Я пытаюсь отыскать Сергея и его банду, но нигде не вижу их. После завтрака мы с Павлом расстаемся.

Его ведут в класс для детей его возраста, а я вынужден присоединиться к классу, заполненным одиннадцати— и двенадцатилетними. Все они выглядят побежденными и смирились со своей судьбой. В углу сидит девушка, раскачиваясь, совершенно не обращая внимания на всех нас.