Подчини волну! (СИ)

Больше всего к этой женщине подходил синоним «царственная». Даже движения, плавные и неторопливые, были бы гораздо более уместны в каком-нибудь зале приёмов, а не в местной столовой. Да и осанка вполне могла принадлежать урождённой аристократке. Но раздражения акшара не вызывала и величием не подавляла.

Наверное, дело было в выражении лица, а, может, во взгляде. Вот как-то сразу и полностью верилось, что она принимает окружающих такими, какие они есть, со всеми тараканами и заскоками. И не просто принимает, а любит. Вероятно, кого-то больше, кого-то меньше. Но в том, что эта акшара была местной Большой Мамочкой, никаких сомнений не возникало.

- У нас не было возможности познакомиться. Меня зовут Доба или Доб - это как вам удобнее. В смысле, Доброта. Я супруга Реса, - улыбнулась женщина.

При этом вокруг её глаз и уже подвядающих губ собрались морщинки, делающие её гораздо старше, чем показалось на первый взгляд. Но и, действительно, добрее. Даже роднее как-то.

Вот только имя Рес врачу не говорило ни о чем. Но ради вежливости Вейр скроила заинтересованную физиономию.

- Ну, да, действительно. Наверное, он сам уже не помнит, как его зовут, - легко рассмеялась акшара. - Рес - это Кабан. Майор.

- О! - это самое умное, что смогла выдавить из себя Ли.

В принципе, майора она видела только один раз. Но как-то он не произвёл на неё впечатления мужчины, у которого может быть вот такая жена. Скорее, ему бы подошла бой-баба со сковородкой наперевес.

- Не судите по внешности, - подмигнула Доб, - ежовые рукавицы я с собой в косметичке ношу.

- И ещё читаете мысли? - буркнула Вейр, возвращаясь к размазыванию каши по тарелке.

Вот эдакую показную прозорливость она терпеть не могла. К ней обычно прилагалась мудрость прожитых лет, которую изливали, позабыв спросить желание собеседника.

- Вы меня простите, и за то, что навязываюсь и за то, что сейчас скажу. - Акшара не преминула подтвердить правильность выводов доктора. - Во-первых, чтобы догадаться, о чем вы думаете, читать мысли необходимости нет. У вас очень живое лицо. А, во-вторых, вы сделаете очень правильный выбор, если останетесь с ним.

- Спасибо за совет. Я его обязательно учту. А сейчас извините, мне нужно идти.

Ли резко отодвинула от себя тарелку с безнадёжно остывшей кашей и попыталась встать.

- А могу я вас попросить о консультации? Вы ведь доктор, верно? - придержала её за руку Доб.

- Я не психолог и не психиатр, - гораздо резче, чем стоило бы, ответила Ли.

- Но более подходящих кандидатур тут и нет, - улыбнулась акшара. - Мне правда очень хочется просто поговорить. Знаете, на Базе с женщинами вообще не густо. А те, что есть - молоденькие девочки. Я их не слишком хорошо понимаю. Они меня ещё меньше.

- Ну, хорошо, - нехотя сдалась врач. - Тут поговорим?

- Не думаю, что здесь слишком удобно. Пойдёмте, это недалеко.

Идти казалось действительно недалеко - всего лишь до часовни. Которая ничуть не изменилась с последнего раза. Те же свечи, горящие на полу. Те же блики витражей на стенах. Та же помпезная статуя Девы и чёрный крест за ней.

Вейр здесь было неуютно, как будто она без спроса в чужую спальню залезла. Врач даже руками себя обняла, зябко потерев плечи. Зато акшара ничего не смущало. Женщина остановилась перед статуей и улыбнулась ей как старой подруге. Кстати, между Девой и Доб явно было что-то общее.

- Знаете, доктор, с Ресом я познакомилась, когда мне было всего семнадцать. И, естественно, влюбилась тут же. Ну, вы меня понимаете. Та-акой мужчина! - супруга майора обернулась через плечо, как будто желая убедиться, что Ли её действительно поняла.

Доктору оставалось только кивнуть. Ну, правда же! У восторженных девочек не было ни шанса не влюбиться в местных парней. Про них всех скопом и про каждого по отдельности можно сказать: «Та-акой мужчина!».

Стадо отборных самцов.

- Он мне долго не говорил, чем занимается. Понимаете, родители очень неохотно отдают дочерей замуж за воинов. Не слишком надёжно, достаток ниже среднего, а шанс остаться вдовой очень большой. Кто захочет своему ребёнку такую жизнь? Но мы, все-таки, поженились.

Женщина задумалась, как будто вспоминая что-то, глядя на статую.

- И вот тут начался кошмар, - теперь она говорила медленно, с большими паузами. - Эти патрули... Ночь ада через три. Три ночи живёшь нормально, а потом с десяти вечера до пяти утра одна только мысль: «Вернётся или нет?». Семь часов ожидания, четыреста двадцать минут паники, двадцать пять тысяч двести секунд... кошмара. Да. И главный твой враг - часы.

Она обернулась так резко, что атласный подол метнулся по полу, на миг поймав разноцветные отблески витражей.