Подчиняя вселенные

В динамиках тем временем неслышно хохотал Серый, беззвучно потому, что Клипард догадался отключить на время связь и не дать ехидному получеловеку видеть эту сценку. Внутри капитана бурлило, он и так корил себя за то, что позволил тогда небольшую пьянку с корсарами. Ведь наслушавшийся нетрезвых бредней экипаж мог в любую минуту сбежать в самоволку на Тортугу, где очень ценились летные профессии.

Когда контакт снова установили и вырубили одну из голокамер, доктор была усажена так, чтобы не попадать в объективы.

— Так вот, — продолжил не знающий об отключении звука Карлик. — Только дай мне поинтимнее приблизится к ним — мигом не досчитаются трети флота!

— Понятно, — капитан недоброжелательно посмотрел на корсара, ничем не упоминая об инциденте.

— Подходим! — крикнул Антон в микрофоны, и корабли почти впритык сошлись с врагом, открывая непрерывный огонь из пяти комплектов пушек.

В Лету канули еще два вражеских крейсера. Их защитные экраны лопнули, открывая путь нейтринным минам и торпедам, которых в излишестве умножил Клипард в хозяйствах всех «Странников». Осколки летали, словно весенние ласточки, весело и не зная куда. В глазах рябило от множества металлических скоплений и мелких частичек всяческого хлама. Сверхчувствительные радары, способные распознать футбольный мяч в космосе, сходили с ума, хаотически мигая стробоскопами. «Стремительные» дрались, бешено, как в последний раз в жизни, что возможно, так и было для большинства из них, а, может, и для всех.

Но противник оказался во многом сильнее. Он давил их мощью, практически накрывая множеством снарядов. Залп за залпом, шипение плазменных сгустков, мириады торпед и бомб. Тучи электрических разрядов, трещащих в динамиках, белый шум, генерируемый более мощными, чем у Клипардов аккумуляторами, заглушавший передачи в эфире.

Скорпион вертелся в своей дыре, равно как и артиллеристы в своих башенках — проклятых врагов здесь кишело целое море. Его вредоносная пушка посылала ослепительную смерть во все стороны, каждый раз сотрясая членистоногое тело.

Внезапная боль скрутила Клипарду скулы, он конвульсивно дернулся, захрипел и откинулся вперед, лицом в пульт. Он едва сдержался, чтобы не обделаться.

Корабль вильнул, очень удачно, надо сказать — прямо под люками шасси с ревом пронеслась большая термоядерная торпеда.

Не понимая в чем дело, капитан огляделся, незаметно вытерев рукавом каплю пены, выступившей из уголка рта. Весь экипаж делал то же самое, боцман и первый помощник, которые так же, как и Клипард ритуально не пристигались,[20] вообще лежали на полу. С затылка Бибула тек тоненький ручеек крови — он при падении ушибся об угол стола с Раздвоителем.

Посмотрев на монитор, Антон все понял.

Один из «Стремительных» немного зазевался, обходя боком горящие остатки инквизиторской крепости. Сзади, чуть повыше сопел у него вообще не было защиты, как и «зеркал», потому как еще в начале боя, туда попал тепловой самонаводящийся снаряд.

В это же место, спустя некоторое время, влетела зазевавшаяся потухшая болванка атомной торпеды, которую мощные компьютеры не посчитали угрозой. Она медленно парила там, безвредно пробираясь в самый центр неработающего сопла и осталась возле самого выхода из реактора. Когда, уходя от заряда сверху, корабль рванул вперед, его дюзы вспыхнули, детонируя заряд. Вот и глупая смерть в бою.

Не имея возможности почтить память погибших, бойцы на своих космолетах влетели в самую гущу флотилии Инквизиторов. Возле центрального иллюминатора-панно Клипарда возвышалась прекрасная в своей мощи, покрытая энергетическими щитами и атомными заслонами стена-бок красного крейсера Инквизиции. Она мерно подмигивала габаритными огнями, и флуоресцентными полосами по периметрам широких белых крестов, нанесенных на каждый бок звездолета, намекая друзьям на скорое уничтожение. Но сильно, очень сильно ошибалась!

Корсар, а вместе с ним его четыре любовника резко подняли руки в балахонах. Под толстой тканью оказались коричневые, корявые и потрескавшиеся, как у древнего высохшего трупа, ручонки. Они провели несколько странных пасов, опять взметнувши своими мертвенными конечностями.

Эвелину стошнило на пол. В рубке остро запахло рвотой и поздним несвежим ужином.

Но ужасные культи сделали чудо!

Громады брони, находящиеся недалеко от корабля флибустьеров, резко остановились. Их пушки, могущие подниматься на своих турелях в высоту более пяти метров над уровнем лафета, опустили дула вниз. Несколько сотен смертоносных раструбов почти прикоснулись к покрытиям кораблей. Звездолеты замерли на некоторое время, словно в раздумьях, видимо догадывавшиеся что-то экипажи, начинали отключать энергию, и нестройно ухнули.

Груды металла и ошметков живой плоти густой плотной волной окатили корпуса как атакующихся, так и защищающихся. Почти все датчики и камеры ослепли от огня и покрывавшего их слоя пыли, мелких обломков и жидкостей. Оба флота — и численная армада, и небольшая эскадрилья на некоторое время остались ослепленными, а, значит, и обездвиженными.