Поддай пару!

В состав Щеботана, точно так же, как и в состав его государства-побратима, Анк-Морпорка, входила столица, несколько теоретически автономных городов-сателлитов, которые соперничали друг с другом в развитии, неопределенное количество других населенных пунктов, препирающихся друг с другом и раздутых от чувства собственного величия, а также множество усадеб, приходов, ферм, виноградников, шахт, деревень, дорог, названных в честь чьей-то собаки, и так далее и, уж конечно, тому подобное.

В нынешние дни фермер с окраины анк-морпоркской гегемонии[37] мог спокойно переговариваться через забор с щеботанским фермером, который в это время определенно находился в Щеботане, и речь у них шла ни разу не о политике. Разговоры велись о погоде, избытке или недостатке осадков и о бесполезном правительстве, неважно чьем, а потом они благодушно пожимали друг другу руки или отвешивали поклоны, и один шел домой, где отдыхал после тяжелого дня за пинтой домашнего пива, а другой делал то же самое, но за вкусным домашним вином.

Время от времени сын одного из этих фермеров мог подойти к забору и посмотреть на дочь другого, и наоборот; вот почему в некоторых, весьма любопытных, любопытнейших местечках вдоль границы жили люди, владевшие обоими языками. Подобные вещи правительства страшно ненавидят, а это всегда приятный плюс.

Строго говоря, Щеботан и Анк-Морпорк стали закадычными друзьями после многовековых конфликтов, преимущественно по таким поводам, которые впоследствии оказывались несущественными, мелочными, ошибочными или откровенно ложными. Раньше, чтобы перемещаться между этими странами, нужен был паспорт, но с тех пор, как лорд Витинари вступил в должность, никто больше не требовал предъявить документы. По молодости Мокриц часто бывал в Щеботане в разных обличиях и под разными именами, а в одном примечательном случае и под другим полом[38].

Мокриц ностальгически припомнил тот боевой триумф. Это была великая афера, и, хотя в его жизни было и множество других плодотворных эскапад, тот номер он больше не рискнул проворачивать. Монашки бы его с потрохами съели.

Но сейчас его карета наконец достигла щеботанской границы. Единственным препятствием на пути были ворота, которые в теории должны были стоять взаперти и охраняться двумя стражниками – по одному от каждой страны. Но, как всегда бывает в международных отношениях, пограничники в основном дремали, а если бодрствовали, то увлеченно занимались каждый своим огородиком по разные стороны границы. Некоторые задавались вопросом, какой был в них смысл? Все равно все провозили контрабанду, причем в обоих направлениях, так что время требовало прагматического подхода к вопросу.

С собой у Мокрица был список людей, с которыми ему предстояло повстречаться. О да, куда же без списка! Он понимал, что сам Щеботан отчаянно нуждался в железной дороге, потому что в стране было много продукции, которую все хотели сбыть, чтобы не остаться с грудой прогнившей рыбы, поэтому Мокриц предвкушал, что неделя общения с лобстерами[39] пройдет без осложнений. Однако прежде пришлось иметь дело с людьми, живущими далеко от побережья, для которых их клочки земли были священны. Да, они хотели железную дорогу, но если дорога будет проходить по их участку, то у них самих от участка ничего, кроме этой дороги, не останется.

В ведении переговоров с Щеботаном Мокрицу помогал исполняющий обязанности капитана Пикша из анк-морпоркской Городской Стражи, в настоящий момент прикомандированный к щеботанским правоохранительным органам, который выучил здешнее наречие на улицах Анк-Морпорка. И.о. капитана Пикша объяснял дилемму, вызванную щеботанскими традициями землевладения, за пинтой некрепкого пива.

– Они называют это ле патримония. Это значит, что все отпрыски должны получить кусок земли, когда мамка и папка помрут. Большую ферму нужно разделить на две или три, а то и больше, маленькие фермы, чтобы все получили свой кусок. Даже правительство понимает, какой это бред, но в Щеботане никто не обращает внимания на мнение правительства. Так что твоя задача, господин фон Липвиг, все им разъяснить, а больше, увы, ничего не остается.

И Мокриц старался, очень старался, но после полумесяца чуть не доконавших его торгов за каждый клочок земли размером с носовой платок он был готов опустить руки и вернуться в Анк-Морпорк. Он переживал, что Гарри останется недоволен, а что еще хуже, останется недоволен Витинари, но, может, Мокрицу повезет и ему еще удастся отболтаться.

Мрачное настроение Мокрица чуть прояснилось, когда он приблизился к небольшому, но процветающему имению, принадлежащему маркизу де Бламанже, известному виноделу. Маркиз был одним из последних землевладельцев в списке Мокрица. Он женился на уроженке Анк-Морпорка и имел личный интерес в том, чтобы его отборные вина добирались до покупателей без задержек и с минимумом тряски, которая пагубно сказывалась на вине. После нынешних перевозок в экипажах по дорогам, испещренным рытвинами, бутылкам требовалось отлеживаться в темных погребах еще месяцами.