Поддай пару!

– Привет, Ласточка, как поживаешь, красавица? – и, пока Мокриц смотрел на это разинув рот, Эмили достала платочек и начистила медную дощечку с именем Железной Ласточки, так что та заиграла на солнце. Пока Эмили нахваливала Железную Ласточку, Дик повернулся к Мокрицу и очень тихо произнес:

– Она бы ни за что. Только не Ласточка.

– Вот и славно, – отозвался Мокриц. – А между тем у тебя уже две дамы сердца, счастливчик.

Но внутренний голос говорил другое: «Ты ведь совсем не этого ожидал, правда, Мокриц фон Липвиг? О, маловерный», – и он услышал вздох пара.

Следующие два часа Мокриц провел за своим столом в конторе Гарри, чувствуя себя паровозом, который несется во весь опор, а мимо только успевает мелькать пейзаж. Время от времени приходил юнец с очередной кипой бумаг из очередной области владений Гарри Короля, и к вечеру Мокриц начал ловить себя на том, что впадает в транс, поначалу даже слегка приятный: он воображал себя в бледно-розовой дымке, и его это ничуть не пугало. Ничто его не волновало. И мало-помалу Мокриц фон Липвиг начал отключаться. Но стоило ему оказаться на грани забытья, как из вечернего полусвета на Мокрица выпрыгнул Из Сумерек Темноты, хотя вот откуда он выскочил, Мокриц никак не мог взять в толк.

– Надо поспать, господин Мокриц! Если жечь свечку с обеих сторон, и яичницу сожжешь, и задницу подпалишь. Когда господин Мокриц в последний раз ел? Не всухомятку! А сытно ел! У меня есть сушеные грибочки, если ты проголодался. Нет? Они на любителя… на меня. Но если не поешь, так хоть поспи. Господин Мокриц не сможет сделать все сразу. Не поешь – ничего не сделаешь. Деньги зарабатывать дело хорошее, но в погребальном саване карманов нет. Отдохни, господин Вагоновожатый! Вот, держи, очень хорошо поможет, зуб даю.

Гоблин вручил Мокрицу пузырек с замусоленной этикеткой, гласившей, что под крышкой содержится «КРЫСИНЫЙ ЯД».

– Не верь этикетке, господин Мокриц, пузырек помыли, крыс съели, да-да-да, вместо яда – особый гоблинский напиток от усталости. Никаких червей, зуб даю, и после него спишь как убитый, а если проснешься – то будешь чувствовать себя как новенький! Гарантирую! Вещь! Нет ничего лучше!

День был долгий, и от литейного цеха валил такой жар, что Мокрицу самому было душно ничуть не менее, чем литейщикам, поэтому он подумал: «Какого черта» – и сделал хороший глоток.

– Умница, господин Мокриц! – захихикал гоблин. – От этой штуки даже волосы быстрей растут… везде!

Позже, когда Мокриц закончил беседовать с танцующими поганками и господином Йохохо, который так забавно уплетал собственную физиономию, ноги Мокрица без видимого участия самого Мокрица донесли его до постели, волочась, как пара старых ослов, не без помощи добрых стражей правопорядка в лицах сержанта Колона и капрала Шноббса, которые якобы нашли его под дверью дома, разговаривающим с собственными коленками. И, если верить Шнобби, он внимательно выслушивал их ответы.

Мокриц проснулся на полу спальни. Кто-то накрыл его одеялом, которое даже заботливо подоткнул. Он схватился за голову и подумал: «О нет! Я выпил еще одно гоблиново снадобье!» Его тревога спала, когда он осознал, что чувствует себя абсолютно нормально, и более того, испытывает такой прилив сил, из-за которого у всего остального мира должен наступить отлив. Когда Мокриц вышел на балкон глотнуть свежего воздуха, вокруг пели птички, а небо было восхитительно синее.

За спиной открылась дверь, и раздался голос Доры Гаи:

– Я, конечно, понимаю, что у нас с тобой, что называется, нетрадиционный брак, потому что у обоих ненормированный график и так далее, но я была бы совсем плохой женой, если бы не спросила, куролесил ли ты вчера с распутными падшими женщинами? Я не тороплю. Ответишь, когда будешь готов.

Голова у него закружилась от радости, что он жив, и, конечно, от всего этого прилива, и Мокриц весело спросил:

– Одну минуточку, давай разберемся. Уточни, падшие женщины тебя интересуют или все-таки распутные? Или одно как бы исключает другое? Нет ли какого-нибудь справочника натуралиста по этому предмету?

– Мокриц фон Липвиг, ты пьян, как пират. Ты ходить-то хоть можешь?

Вместо ответа Мокриц подпрыгнул в воздух, прищелкнув каблуками, и продолжал:

– Падшие или распутные, дорогая моя, и почему не обе сразу?

Втащив его обратно в спальню и закрыв за ним балконную дверь, Дора Гая сказала:

– А вот сейчас и разберемся, муж мой.

В Шмальцберге была гроза, но гроза в Шмальцберге бывала часто. В горах раздавались раскаты грома, словно боги играли в камушки. Запершись в своем кабинете, король-под-горой обсуждал свежие новости с Ароном, который выглядел оптимистичнее обычного.

– Кажется, все успокаиваются, – сказал Рыс. – Гномы спорят и спорят, а потом кто-то вспоминает, что у него дела на крысиной ферме, или на золотом руднике ЧП – наводнение, или подпоры просели, да мало ли проблем, которые нельзя переложить на подчиненных, – и все затихает.