Поддаться искушению

Задернув кружевные занавески, Эмма посмотрела на наряд, лежавший на бархатном пуфе. Сегодня должно было состояться первое из запланированных Мейве мероприятий – праздник в честь Дилана и Миа. Поскольку вопрос со свадьбой решился в рекордные сроки, у них не осталось времени на традиционные девичники и мальчишники.

Так как хозяйство в доме Дилана было укомплектовано всем необходимым, особенно после того, как добавились вещи Миа, в сегодняшнем приглашении была просьба отдать деньги на благотворительность, вместо того чтобы дарить тостеры и посуду. Эмма выписала внушительный чек и положила его в серебристый клатч. Но она все-таки приготовила небольшой подарок для Миа и Дилана в благодарность за их дружбу – антикварную серебряную рамку, на которой было выгравировано: «До скончания веков».

Ее воображение сразу же нарисовало картину: юная невеста провожает суженого на войну и кладет в карман его шинели эту рамку, прежде чем он отправится воевать на другой конец света.

Эмма была романтиком. Когда-то она не сомневалась, что каждая женщина может найти свою родственную душу. Став старше и мудрее, она уже не была в этом уверена. Тем не менее романтика осталась при ней.

Честно говоря, ей не хотелось никуда идти сегодня вечером. Нога все еще болела, и головная боль была тут как тут, стоило ей хоть немного перенапрячься. Правда, врач разрешила ей вернуться к работе.

Раз уж она собирается открыть завтра свой магазин, Мейве вряд ли поймет ее отсутствие на празднике. Симпатия к Миа и Мейве не позволяла Эмме подвести их. Они обе были очень добры к ней, когда она приехала в Силвер-Глен.

К тому же если Эйдан будет избегать ее, то сегодняшний вечер пройдет более-менее сносно. Может быть, они вообще будут сидеть в противоположных концах комнаты.

Эмма присела и провела рукой по ткани праздничного платья с открытыми плечами, сшитого в греческом стиле. Платье было шелковое, цвета платины, и она чувствовала себя в нем комфортно. Платье ей подарила на Рождество мама. На удивление, оно не затмевало, а подчеркивало ее красоту.

К сожалению, из-за ноги придется забыть о трехдюймовых каблуках. Эмма решила надеть серебристые балетки, напомнив себе, что нужно ходить осторожно, не наступая на подол платья, так как оно длинное.

По настоянию Миа за Эммой должны были прислать машину. Эмма сочла это расточительством, однако обрадовалась, что не придется самой садиться за руль. Послеобеденные часы пролетели быстро. Уборщица навела безупречную чистоту и ушла. Эмма решила полежать в своей старомодной ванне, покоящейся на когтистых лапах. Откинув голову на бортик, она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания о самом лучшем времени в ее жизни…

Эйдан встретил ее в библиотеке громким приветствием, в ответ на которое со всех сторон послышалось шиканье. Возможно, недовольство было вызвано еще и тем, что он сгреб ее в объятия и с энтузиазмом поцеловал прямо в губы. Он всегда так делал. Раскованный американец и сдержанная англичанка.

– Ну что, ты получил оценку за свою работу? – спросила Эмма, наслаждаясь тем, как Эйдан пожирает ее глазами. Он заставлял ее чувствовать себя самой сексуальной женщиной на свете. Это было очень непривычно для Эммы, у которой практически не было опыта общения с противоположным полом. Неровные зубы, легкое заикание и парализующая скромность превратили учебу в школе-интернате в настоящий кошмар. Да и дома все обстояло не намного лучше. Ребят ее возраста, живших в их деревне, откровенно пугали титул Эммы и богатство ее отца.

Эйдан погладил ее по голове. В глазах его искрились юмор и желание.

– Моя работа о женах Генриха Восьмого? Да. Результат так себе, потому что я думал только о том, как заполучить тебя обнаженную.

Уже неделю они были любовниками. Семь восхитительных дней, которые изменили жизнь Эммы.

–  Эйдан, – испуганно зашептала она, – тише. Я не хочу, чтобы нас выкинули отсюда.