Подделка

Решение, которое Мэнди Мак изложила Винни по телефону, было столь же простым, сколь и рискованным. Легальные фабрики Большого Мака уже производили сумки для всех крупнейших брендов, поэтому вместо того, чтобы вести два отдельных бизнеса, один законный, а другой не очень, она предложила им подделывать свои собственные бренды прямо на месте. Почему бы не построить поблизости собственную подпольную фабрику? Подлинные образцы и чертежи могли попадать в руки наших сотрудников через чёрный ход, что позволяло выпускать брендовые сумки одновременно с их точными копиями, и это должно было произвести настоящий переворот.

Понимаю, о чём вы думаете, детектив. Разве подпольная фабрика не съест прибыль законной? Отвечаю – не обязательно. Люди, готовые потратить пару сотен долларов за хорошую подделку – это совсем не те люди, которые готовы вывалить больше двух тысяч за настоящую вещь. Мэнди Мак не собиралась уничтожать свои законные фабрики, а намеревалась развивать империю сумок в целом. Все, что от неё требовалось – сделать так, чтобы представители международных брендов никогда об этом не узнали.

На мой взгляд, весь план был возмутительным, по-настоящему возмутительным. Я не могла понять, зачем Винни рассказала мне об этом, вместо того чтобы сразу отклонить предложение. Международные бренды, которые и без того боялись производить свои товары в Китае, но не могли отказаться от дешёвой рабочей силы, ввели жёсткие правила для борьбы с кражей интеллектуальной собственности. Остатки материалов приходилось учитывать до миллиметра; чертежи хранились в промышленных сейфах, заводской брак быстро уничтожался.

Но когда я попыталась убедить Винни в рискованности этой новой затеи, объяснить, что, не будь у Босса Мака таких проблем со здоровьем, он бы категорически отказался идти на такое, она ухмыльнулась и ответила: он не отказывается от денег, а тут их до чёрта. Она быстро пришла к выводу, что я должна отправиться в Дунгуань и проработать детали этого нового партнёрства, которое сделает фабрики Босса Мака нашим единственным поставщиком поддельных сумок.

Я повторяла, что план слишком опасен, что фабрики в жизни не смогут его осуществить, что Винни отказывается от власти, и всё ради чего-то, что обречено на провал.

Я пыталась даже апеллировать к её эго. Это был твой гениальный план, сказала я. Без тебя не было бы ничего. А теперь они будут контролировать поставки, и ты окажешься у них в подчинении. Ты будешь на них работать.

Откровенно говоря, детектив, я не могу точно сказать, действительно ли я верила в свои доводы или просто искала причины, чтобы туда не ехать. Потому что уже тогда я понимала, что значит поехать в Дунгуань: стать доверенным лицом Винни, не просто наёмным работником, но полноправным её партнёром, равно ответственным, равно виновным, равно втянутым в эту и другие многочисленные незаконные схемы.

И поэтому я пыталась выиграть время, предложив пару недель подумать над разными вариантами, но Винни и слышать об этом не хотела. Она рубанула рукой по воздуху, как будто это могло развеять все мои опасения. Чёрта с два, сказала она. Я бы ни к чему не пришла, если бы всего боялась. Мы в деле.

В отчаянии я сказала ей, что не могу оставить Анри. О Господи, только не начинай опять, презрительно пробормотала она.

Оли меня в жизни не отпустит. Ты же знаешь, какой он.

Её лицо посуровело. Ну, если ты не можешь сама с ним поговорить, давай поговорю я. Расскажу ему всё как есть. Этого ты хочешь?

Кожу шеи защипало. Я пыталась разглядеть в её лице намёк на иронию – она ведь, конечно, шутила. Она ведь, конечно, вот-вот собиралась разразиться хохотом. Но нет, в её глазах читалось лишь чистейшее дистиллированное презрение. В этот момент я увидела Винни той, кем она была на самом деле: не неуклюжей книжной девочкой, не великолепной бунтаркой, а обычной мошенницей.

Ладно, сказала я. Когда надо будет уехать?

Она хлопнула в ладоши, вновь став прежней жизнерадостной Винни. Эта перемена была молниеносной. Полетишь следующим рейсом. Будет круто, вот увидишь.

Как будто она только что не угрожала разрушить мой брак и мою жизнь.

В тот вечер, когда Оли вошёл в дом, усталый и измученный, каким он всегда был в конце недели, я была готова его убеждать. На плите кипела его любимая говядина по-бургундски – единственное, что я научилась готовить, на доске из орехового дерева были веером разложены четыре вида твёрдого и мягкого сыра, в графине манило хорошее красное вино.

Я подала мужу дымящуюся порцию густого тёмного рагу. Мясо было нежным, лук-шалот ароматным, грибы блестели, как жемчуг. Он медленно пододвинул свой стул к моему и положил голову мне на плечо. Я запустила пальцы ему в волосы, и он тихонько замурлыкал.

Тогда я и рассказала ему о поездке.

Его голова взлетела вверх, как баскетбольный мяч. Летишь в Шэньчжэнь? В Китай? Послезавтра?