Поддельные шедевры

Журналисты охотно подхватили эту удобную версию и на все лады начали трубить, что выпад Фреппа не что иное как хитрая интрига и акт мести итальянских торговцев древностями. Дескать, де Ноливо обещал при перепродаже «Бенивьени» доплатить Фреппа тысячу франков, но не сдержал слова, а тот и озлился. Правда, «Gazette des beaux arts» осторожно обмолвилась, что слова флорентийского антиквара заслуживают если не полного доверия, то во всяком случае проверки. Но большинство пребывало в уверенности, что портрет Джироламо Бенивьени исполнен рукой выдающегося скульптора эпохи итальянского Возрождения.

- Я готов до конца дней своих месить глину тому, кто сумеет доказать, что он автор «Бенивьени», - публично заявил известный в свое время скульптор Эжен Луи Лекен.

- А я плачу пятнадцать тысяч франков тому, кто создаст парный к «Бенивьени» бюст, - вторил ему граф де Ньеверкерк.

В своих самонадеянных декларациях Лекен и Ньеверкерк были, однако, не очень осторожны. На одной из тихих флорентийских улочек жил человек, который мог бы заставить своего французского коллегу месить для него глину, а сиятельного графа выложить немалую толику денег. Это был настоящий автор «Бенивьени», скульптор Джованни Бастианини.

Нелегкая жизнь осталась за плечами этого еще молодого рослого человека с большими натруженными руками. Его отец был рабочим каменоломен в Камерата близ Фьезоле. Изо дня в день Бастианини-старший возил на повозке тяжелые камни за семь километров во Флоренцию, и все же его семье часто не хватало самого необходимого. Маленький Джованни рано стал помогать отцу: даже гроши, что платил ему хозяин, служили важным подспорьем семейному бюджету.

Первыми учителями впечатлительного мальчугана были простые каменотесы. Именно от них перенял он не только неиссякаемое трудолюбие, но и профессиональные секреты обращения с неподатливым камнем. Едва Джованни исполнилось пятнадцать лет, как он покидает родной дом и поступает в ученики к флорентийскому ваятели) Джироламо Торрини, а затем переходит к Пио Феди, посвятившему любознательного юношу в тайны ремесла скульптора.

Годы учения пролетели, и, наконец, наступило время, когда молодой скульптор должен был рассчитывать только на себя. В своей тесной, более чем скромной мастерской он работал без устали, однако капризная слава, казалось, не хотела его замечать. Бастианини создавал все новые и новые произведения, но ни одно из них не находило благосклонного мецената и в конце концов покрывалось пылью в сыром полутемном углу. Лишь изредка удавалось подработать кое-что реставрацией старинных памятников.

И вот однажды, - а это случилось в 1848 году, - когда восемнадцатилетний Бастианини, подтянув пртуже пояс, с каким-то безнадежным упрямством трудился над очередной фигурой, в его мастерской появился известный во Флоренции торговец древностями Джованни Фреппа. Наметанным глазом антиквара он сразу же увидел несомненную одаренность Бастианини и, что самое важное, горячую влюбленность молодого скульптора в искусство Ренессанса.

Нередко эта любовь уводила увлекающегося юношу на путь прямого подражания мастерам XV - XVI веков. Практичный торговец почуял здесь возможность наживы и, поскольку стесненное положение Бастианини было очевидным, предложил ему аванс и заказ на небольшую статуэтку в стиле кватроченто, то есть XV века. Новенькие, блестящие монеты аккуратным столбиком лежали на столе: это и плата за жилье и мастерскую, и долг хозяину траттории, еще на прошлой неделе закрывшему кредит, наконец, посылка матери в Камерату…

В первой половине и середине прошлого столетия художники-романтики, критики, коллекционеры, любители искусства, а вслед за ними антиквары и торговцы «открыли› для себя целую область искусства - искусство XV века, ранний Ренессанс, предшествовавший эпохе Высокого Возрождения. Если классицисты поднимали на щит Леонардо да Винчи и Микеланджело, Рафаэля и Корреджо, Дюрера и Гольбейна, то сейчас более всего интересовались братьями ван Эйк и Босхом в Нидерландах, Шонгауэром и Рименшнейдером в Германии, Гирландайо, Боттичелли и целой плеядой замечательных живописцев и скульпторов, работавших в Италии XV века. В их произведениях тогда видели не столько изощренность формы и виртуозное совершенство исполнения, сколько непредвзятость взгляда, чистоту души, бесхитростность и отсутствие каких-либо заученных приемов, трезвый реализм в изображении окружающей жизни, удивительно сочетавшийся с наивной, простодушной религиозностью.

Цены на произведения XV века резко подскочили; собиратели и музеи усиленно разыскивали картины и скульптуры полузабытых, а ныне возрожденных мастеров. Джованни Фреппа держал, что называется, нос по ветру.