Подельник эпохи: Леонид Леонов

Вернувшись домой после почти трехмесячного присутствия на войне Леонов приступает к написанию «Взятия Великошумска». Он сделает повесть за четыре месяца. В июле ее целиком – по объему едва ли не полноценный роман – опубликует газета «Правда».

«Взятие Великошумска», как и две другие художественные вещи военной поры – замечательное «Нашествие» и куда менее удачная «Лёнушка», – объединяет одно: высокая, эпическая интонация. В повести она выдержана безупречно.

В этом смысле «Взятие Великошумска» не совсем правильно рассматривать по тем же лекалам, что, скажем, и появившуюся позже «офицерскую прозу».

Леонов пишет былину, оттого речь его героев зачастую патетична, даже пафосна. Но пафос этот осмыслен, продуман и необходим: Леонов творит мир добра и зла, героев и чудовищ, он видит, что здесь и сейчас решается история человечества.

Что до фактологии – то в этом смысле в повести всё сделано безукоризненно точно – такой достоверности не могли добиться иные военные литераторы, делая в своих текстах множество обидных ошибок.

Леонов читал свою повесть в Главном автоброне-танковом управлении, и по окончании чтения заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками Советской армии В.Т.Вольский сказал: «Угодно ли вам немедленно получить звание инженер-майора бронетанковых войск?»

Не уверены, что закаленный военный мог в полной мере прочувствовать эпичность и торжественное звучание текста, но профессиональный инженерный подход он оценил вполне.

В 1944-м, после семилетнего перерыва, в Советской России с книжки «Взятие Великошумска» вновь начинает выходить проза Леонова.

Тогда же экранизируют пьесу Леонова «Нашествие». Это первый полновесный фильм по Леонову; всего впоследствии их будет четыре.

В качестве режиссера картины выступил Абрам Матвеевич Роом, и по тем временам фильм получится отменным. Некоторые его сцены и сегодня смотрятся до слез проникновенно. Съемки пройдут в оставленной немцами Твери (тогда еще Калинине) – и разрушенный русский город всем своим жутким видом поможет создать правильное кино.

Сценарий несколько видоизменил сюжет пьесы, появились батальные сцены, есть несколько других различий… Но Леонов, обычно очень щепетильный в отношении своего текста, здесь был полностью на стороне режиссера. Экранизация ему очень понравилась.

Тому были особые причины: «Нашествие», уже в силу наследования леоновскому тексту, кардинально отличалось от всей кинопродукции, как военной, так и послевоенной. Достаточно сравнить этот фильм с какой-нибудь забубенной ш т у к о й вроде «В шесть часов вечера после войны», снятой в том же 1944 году Иваном Пырьевым.

В фильме по пьесе Леонова, как и в самой пьесе, – сама атмосфера трагическая, предгрозовая, а затем – грозовая, черная, гнетущая. Чего стоит только финал, где мать и отец смотрят на повешенного сына.

Роом долгое время с гордостью вспоминал, как высоко Сергей Эйзенштейн оценивал «Нашествие». Что ж, Эйзенштейн знал толк в кино.

Однако на заседании художественного совета студии, снимавшей «Нашествие», писатель Борис Горбатов высказался против выпуска фильма на экраны. Аргументацию свою Горбатов почерпнул, видимо, из прежних многочисленных критических отзывов о леоновской прозе и драматургии. Ему, например, не понравилась сологубовщина и достоевщина, демонстрируемая некоторыми героями «Нашествия».

В защиту фильма выступил Константин Симонов, литературный вкус которого был, конечно же, много лучше, чем у Горбатова.

«Нашествие» выйдет на экраны в феврале 1945 года.

В 1946 году Сталинской премии II степени были удостоены режиссер-постановщик фильма Абрам Роом, актеры Олег Жаков и Василий Ванин.

С пьесой «Нашествие» и повестью «Взятие Великошумска» связан краткий, но бурный период популярности Леонида Леонова в США. В начале 1930-х там были изданы «Вор» и «Соть» (под названием «Советская река») и получили разнообразную – и любопытствующую, и скептическую – прессу.

Но всплеск массового интереса начался именно в 1944-м, когда американцы наряду с «Нашествием» неожиданно перевели и выпустили «Дорогу на Океан». В те годы это была, что называется, очень своевременная книга: по основной тональности все-таки радостная, пусть и со страшным финалом, – ее не мешало бы и в Советской России переиздать, но здесь до этого еще было далеко.

Имя Леонова в США, напомним, уже знали миллионы людей: это его обращения транслировали на всю притихшую страну по радио накануне открытия Второго фронта. Очевидно, что решение о входе в войну было принято еще до обнародования писем Леонова – но в числе прочего и с помощью голоса русского писателя американское правительство делало свое решение легитимным пред народом США.

Рекламный текст на обложке «Дороги на Океан» содержал как типично американские благоглупости про то, что Курилов – «родной брат Дмитрия Карамазова» (зря не самого Достоевского), так и очень дельное замечание о том, что роман предшествовал «рождению новой религии, которая сделала чудо Сталинграда».