Подельник эпохи: Леонид Леонов

При том, что общее отношение к лесу было по-прежнему чудовищным. В том же 1949-м Сталинскую премию СССР I степени получил Василий Ажаев с романом «Далеко от Москвы», где бульдозерист, прущий по «зеленому другу» восклицает: «Так ее, тайгу! Врешь, поддашься! Не устоишь… Круши ее!» Любопытный факт: отрывок этот под характерным заголовком «Наступление на тайгу» был повторен в нескольких изданиях учебника «Родное слово» для 4-го класса начальной школы.

Как тут было смолчать…

«Начали ездить по лесам, – вспоминал Евгений Лопухов. – Визиты в лес стали все чаще и чаще. И по разным географическим параллелям: Шипов лес, Хреновский бор, Алексеевская роща, Тульские засеки, Лисинское лесничество, северная тайга.

Поездки были разные, не похожие одна на другую. Некоторые из них, особенно далекие, отличались и большой длительностью. Например, выезд в Вологодскую область занял несколько недель. И не в весну, когда тянет в природу, без комфорта, по тяжелым дорогам, в таежный лес европейского севера; с южной стороны этот лес граничит с Костромским Пошехоньем и с Чухломой».

«На одной из прогулок в Тульских засеках нам встретились два дуба, – рассказывает Лопухов. – Возможно, что это были последние такие дубы в России. Перед глазами были деревья-гиганты. Он (Леонов. – З.П.) долго-долго гладил их по коре, эти феноменальные явления природы с классической формой ствола, с далеко ушедшей в высь мощной кроной. Их рождение следует отнести если не к Святославу, то ко времени Василия Темного, и уж во всяком случае не позже Ивана Грозного. Стоял и долго молчал. Помню, в этот момент проф. Г.Р.Эйтинген его сфотографировал. А затем метрах в ста сели у бревна, и завязалась продолжительная беседа. Говорили о дубе. В центре разговора – дубравы Родины: Брянские, Казанские, Воронежские. Помню, как среди большого разговора о дубе было высказано мнение, что мы потеряли от небрежного хозяйствования драгоценную северную расу».

Леонов, по словам Лопухова «…желал отлично знать современный механизм лесного дела. С этой целью Леонид Максимович заходил к лесорубам на делянки и на лесовывозные трассы. Кроме того, посещал кордоны, знакомился там с лесниками. <…> Поездки были не без происшествий. Двигаясь ночью из Тульских засек, попали в катастрофу. Авария произошла на шоссе Москва-Симферополь. Спаслись чудом. Наша машина, потеряв управление, повернулась на девяносто градусов и пошла на большой скорости поперек шоссе. В это время сзади на большой скорости следовал по пятам тяжелый междугородний автобус. И буквально доли секунды разделяли от столкновения двух движущихся масс. И одна из движущихся масс – наша машина – сваливается под откос. В придорожной канаве, толчками и бросками из стороны в сторону, гасилась ее живая сила».

Помолчали и начали вылезать. Кости у всех остались целы.

Так Леонов, в который уже раз, после неоднократного риска то ареста, то расстрела, то иной напасти в Гражданскую, после едва не сорвавшегося в пропасть автобуса в Средней Азии, после ужаса 1937-го, 1938-го, 1939-го и 1940-го, после бомбежек Великой Отечественной, еще раз заглянул за краешек бытия…

В те послевоенные годы Лопухов и упомянутый выше профессор Московского лесотехнического института Анучин организовали общественную дискуссию, выступая с требованием восстановления кафедр лесоводства в лесных вузах. Ответственные и мужественные люди, они хотели реабилитировать принцип постоянства пользования лесом.

И попали под жесткую критику тех лесоводов, которые, по правде говоря, лесоводами и права не имели именоваться.

Леонов узнал имя П.В.Васильева – который позже попортит здоровье и самому Леониду Максимовичу. В книге «Сокровища советских лесов», изданной в 1949-м, Васильев утверждал, что в малолесных районах страны – не говоря о тех, где леса много, – вырубать лес можно смело, никуда он не исчезнет, хватит еще хоть на тысячу лет.

Васильев был доктором экономических наук, работал в Институте леса Академии наук СССР заместителем директора и на правах экономиста неустанно требовал «расширенного» лесосводства.

Анучин как мог отвечал Васильеву в журнале «Лес», оспаривал его высказывания, но последний был куда более ретив и резок, действовал сразу по нескольким направлениям, в числе прочего направляя письма в самые высокие инстанции.

Так, в декабре 1949 года он писал второму на тот момент человеку в партии Георгию Маленкову: «Я считаю, что в настоящее время совершенно необходимо, чтобы защищаемые Н.П.Анучиным и Е.И.Лопуховым взгляды были рассмотрены и соответствующим образом оценены в Центральном Комитете нашей партии, с опубликованием выводов в нашей партийной печати».

Маленков начертал на послании Васильева несколько резолюций, требуя обсудить поднятые вопросы на бюро по сельскому хозяйству и заготовкам, и отдельно рекомендовал разобраться с Анучиным и Лопуховым товарищу Берии, что, впрочем, не должно вызывать у читателя болезненный трепет, так как Лаврентий Павлович занимал в тот момент должность заместителя главы правительства, а не главы НКВД.