Подельник века

Ратманов отвернулся. Хотел еще спросить про роскошный особняк на Чистопрудном бульваре, где и спустя 100 лет будет едва ли не самая дорогая «недвижка» в столице. Как такой дом соотносился с работой мелкого чиновника, имеющего лишь 12-е место в Табели о рангах? Наследство богатого дядюшки? Компенсация за недополученные звания и регалии? Обыкновенная взятка? Что-то еще?.. Но по прежнему тону губернского секретаря стало понятно, что ничего нового тот не расскажет. Странный этот Двуреченский, ох странный…

Спустя несколько минут они уже стояли у кабинета Аркадия Францевича Кошко – великого сыщика, которого в свое время даже называли русским Шерлоком Холмсом. Мельком Ратманов с ним уже встречался минимум дважды. Но до отдельного свидания еще не доходило.

Поэтому самое время напомнить, что Кошко с ударением на последний слог заведовал всей московской сыскной полицией. И в этом деле немало преуспел. Например, внедрил идентификацию личности преступников по методу французского врача Бертильона. Благодаря чему московские полицейские сумели собрать воедино данные о физических параметрах десятков тысяч джентльменов удачи. И вне всяких сомнений, не последнее место в этой страшной картотеке должен был занимать Ратманов – тот закоренелый преступник Жорка Гимназист, о предыдущих похождениях которого Юра и сам знал далеко не все… На секунду Бурлаку в теле Ратманова стало страшно до жути.

Но он быстро взял себя в руки. А в высоком кабинете первым скрылся Двуреченский. Вошел, кстати, без стука. Даром что губернский секретарь, второй с конца в Табели о рангах. В то время как Кошко – уже статский советник, а это семь ступенек разницы. Очевидно, Викентий Саввич обладал некими скрытыми от посторонних глаз достоинствами, раз пользовался подобным авторитетом у такого начальства.

Спустя еще несколько мгновений Двуреченский на четверть высунулся из дверного проема и поманил Ратманова за собой. А Георгий аж… перекрестился. Вот Юра Бурлак очень вряд ли бы так поступил. Он уж и не помнил, когда последний раз ходил в церковь. Но здесь все было иначе. И похоже, что в прошлом от Бурлака оставалось все меньше, а от Ратманова все больше – со всеми вытекающими…

Жора сделал глубокий вдох и… снова перекрестившись, вошел внутрь. Кошко оказался не только успешным сыщиком, но и знатным библиофилом. Взору посетителя его кабинета открывалась огромная библиотека, о которой любителю раритетных книг Юре Бурлаку приходилось только мечтать. В результате начало своего визита к Аркадию Францевичу он потом даже не мог вспомнить, хотя всегда гордился своей блестящей фотографической памятью. Можно лишь предполагать, что все это время бывший опер стоял с раскрытым ртом и просто глазел по сторонам, с трудом переводя дыхание.

К реальности, больше похожей на фантастику, «подельника» привычно вернул Двуреченский. Губернский секретарь явно уже обсудил назначение Ратманова с начальством. Поэтому долго вводить в курс дела никого не пришлось. Да и сам Кошко вряд ли планировал тратить много своего драгоценного времени на какого-то бандита. Хотел лишь рассмотреть того получше, вероятно – в течение тех самых минут, которые и выпали из памяти попаданца. А единственное, что хорошо запомнил Георгий, – окончание встречи.

– Ну что же, не возражаю, приступайте. – Кошко протянул бывшему налетчику руку. – Передаю вас на поруки Викентию Саввичу, отвечает, как водится, головой. Ну а вам не советую шутить с управлением шутки, даже если голова Викентия Саввича и не представляет для вас той ценности, что для нас.

Шутка Георгию понравилась. Пожимая руку Кошко, он тоже решил не упасть лицом в грязь на почве юмора.

– Боюсь, за голову Викентия Саввича мои бывшие «коллеги» дадут много больше!

Старшие сыщики не без удивления переглянулись, а Ратманов понял, что сказанул лишнего. Но назад дороги не было. Пришлось импровизировать:

– Хотя кто бы говорил… Моя собственная голова наверняка поднялась в цене не меньше на фоне всех последних событий!

Эффект от второй шутки был ненамного лучше, чем от первой. Начальники снова переглянулись. А Ратманов понял, что это не его день. Фиаско было налицо. А чуть позже отразилось и на багровой от гнева физиономии Двуреченского, лишь только «подельники» вышли за дверь кабинета.

– Ты что творишь? Я ж тебе сказал стоять и молчать, говорить буду я! – губернский секретарь был вне себя.

– Пардон, Викентий Саввич, вырвалось…

– Я за такое «вырвалось»…

– Не надо, Викентий Саввич, я все понял. Лучше объясни мне мою новую роль в структуре вашей… нашей… то есть старой полиции.

– Роль… – Двуреченский все еще дулся и не мог собрать мысли в кучу. – Роль как роль. Официально – вольнонаемный агент сыскного отделения второго разряда, но по факту – мой первый помощник, выполняющий любые мои поручения.

– А какой разряд выше, второй или первый?

– Первый. Но его сначала надо заслужить. Начнешь с низов, как все. Это в том числе и для того, чтобы не вызывать подозрений.

– А зарплата, то есть жалованье, довольствие, официальное оформление? Этот… как его… социальный пакет?