Подъем Испанской империи. Реки золота

После многочисленных задержек и одного-двух фальстартов, Педрариас покинул Санлукар-де-Баррамеда в Святой вторник, 11 апреля 1514 года. У него было двадцать три корабля, девять из которых были каравеллами (в том числе четыре португальских), еще два старыми каравеллами для транспортировки пассажиров и груза, четыре – бригантинами, похожими на пинассы, а восемь – простыми рыбачьими судами. Четырнадцать судов принадлежали королю, три были наняты (одно – совместными силами Фернандеса де Энсисо и торговца галетами Хуана Лопеса). Одно судно было профинансировано мадридским банкиром Алонсо Гутьерресом, который тогда участвовал во всех морских предприятиях ради выгоды торговли. Конверсо из Бургоса (и будущий конкистадор в Мексике), Хуан де Бургос, владел одним из кораблей, в то время как распределитель земель Эспаньолы Родриго де Альбукерке владел другим. Сам Педрариас был владельцем третьего, который, похоже, был крупной баркой.

Еще одна каравелла, «Санта-Мария», присоединилась к флоту на Канарских островах. На ней находились военные – капитан Хуан де Сурита и еще двое офицеров, чьей задачей было обучение солдат на Канарах. Предполагалось, что они сыграют важную роль в завоевании. Это был единственный корабль, у капитана которого, Хуана де Камарго, было разрешение причалить в Санто-Доминго.

В итоге рыбацкие корабли, как и бригантины, так и не вышли в море – либо по причине плохого состояния, либо из-за перегрузки. Под присмотром плотника из Санлукара, Кристобаля Маркеса, было приказано собрать четыре судна в Дарьене{1287}. Все они были аккуратно загружены, дабы избежать перегрузки. Именно перегрузку посчитали причиной трагедии, случившейся в начале путешествия Овандо в 1502 году.

Стоимость экспедиции составила более 10 миллионов мараведи. Это было самое дорогое предприятие, проводимое Кастилией в Новом Свете{1288}.

Педрариас был необычным выбором на пост командующего экспедицией. Сколь бы правдивыми ни были жалобы на его жестокость, высокомерие и импульсивность, нельзя отрицать самоотверженности, с которой он вел экспедицию в Новый Свет в свои семьдесят лет. Он происходил из одной из интересных семей конверсо из Сеговии, хотя по характеру совершенно не походил на еврея: он не мог сидеть сложа руки, был совершенно несдержан, непредсказуем – полная противоположность мыслителю. Он был младшим братом графа Пуньонростро и был известен при дворе как бретер, щеголь и «великий лизоблюд». Его дедушкой был Диего де Ариас, «Диегариас», казначей Кастилии при Энрике IV. А его отец, второй граф Пуньонростро, также был известен как Педрариас «Храбрый». Дядя, Хуан де Ариас, много лет был епископом Сеговии и являлся родоначальником испанского книгопечатания. Позднее он стал в Сеговии предводителем тех, кто выступил против своенравного поведения коменданта алькасара, фаворита королевы Изабеллы маркиза Мойи Андре де Кабрера, который его и изгнал. В 1491 году инквизиция обвинила епископа Ариаса в ереси, и Корона, поддержав инквизицию, выиграла последующий спор с папским престолом. Но епископ Хуан умер до того, как дело дошло до суда.

Конкистадор Педрариас был высок, бледен, у него были зеленые глаза и рыжие волосы. Он родился скорее всего в 1440 году. Посему, со слов Лас Касаса, он был «человеком в возрасте, ему было за шестьдесят», когда он отправился в Индии{1289}. Он был пажом двух королей Кастилии – сначала Хуана II, а затем Энрике IV. Он женился на Изабелле де Бобадилья, дочери Франсиско де Бобадильи, который правил Эспаньолой в период между 1500 и 1502 годами, и утонул после того, как послал братьев Колумбов домой в цепях. Его супруга была также племянницей Беатрис де Бобадильи, близкой подруги королевы Изабеллы, и фрейлиной ее дочери, несчастной Хуаны, на ее злосчастной свадьбе в Брюсселе.

Педрариас во время африканской кампании 1510 года был одним из заместителей Педро Наварро, специалиста по минам. В документе о пожаловании герба от 1512 года упоминается, что он участвовал «в святом завоевании Гранады и Африки… в захвате Орана, где вы с честью показали себя, а также в завоевании Бугии»{1290}. Но не только о его тяжелом труде во время войны стоит рассказать. Он был смертельно ранен в Африке, и родственники Педрариаса решили похоронить его в монастыре Богоматери от Креста на окраине Торрехона, недалеко от Мадрида, но когда он был уже в гробу, один из слуг, обнимая его в последний раз, обнаружил, что тот жив. Этот инцидент решительно повлиял на «Щеголя», подарив ему еще одно прозвище – «Возрожденный». С тех пор каждый год он слушал торжественную заупокойную службу, лежа в гробу, благодаря Бога за то, что Он спас его в последнюю минуту.

Жалованье Педрариаса в Кастилье-де-Оро было чуть больше, чем у Овандо: 366 000 мараведи в год; половину – 183 000 – ему выдали в качестве аванса при назначении.