Подъем Испанской империи. Реки золота

Первый разговор монархов с Колумбом состоялся 20 января 1486 года во дворце кардинала, но был он безуспешным{204}. Фердинанд заранее запасся экземпляром птолемеевой «Географии», и не похоже было, чтобы он поддерживал Колумба. Короля интересовали Канарские острова – но лишь как плацдарм для поиска пути к африканским золотым копям{205}. Монархи действительно заинтересовались путем, о котором говорил Колумб, а также картой, которую предположительно начертил его брат Бартоломео («эта карта заставила их пожелать увидеть то, что он описывал»{206}). Но Колумб слишком дал волю своему воображению{207} – и, что было весьма неразумно, дал понять, что хочет стать адмиралом Океана, а также вице-королем и губернатором. Возможно, он выдвигал такие же требования и в Португалии{208}.

Все эти титулы были связаны с испанской короной. Хотя в понимании Колумба звание «адмирал» могло ассоциироваться с генуэзской семьей Пессаго, которые носили этот титул в португальском флоте, но в Испании он вызывал другие ассоциации – с «адмиралом Кастилии», наследным титулом, который недавно был пожалован семейству Энрикес, кузенам Фердинанда{209}. В Кастилии вице-король был лишь один раз, а именно в Галисии, – пусть даже несколько чиновников с таким званием были на службе арагонского короля. Вероятно, Фердинанда такое требование особенно раздражало. Губернатор? Этот титул тоже недавно использовался в связи с Галисией, маркизатом Вильена и Канарскими островами, но в других случаях не применялся.

И Фердинанд, Изабелла были наследниками королей, которые в свое время активно занимались внешними делами. Образованный королевский двор Арагона всегда интересовался внешним миром, и дядя Фердинанда, Альфонсо Великодушный, проводил в Неаполе больше времени, чем в Испании. В XIII веке в зависимости от Арагона был Тунис, арагонские короли до сих пор жаждали завоеваний в Африке. Колумб имел дело не с изоляционистами.

Но Колумб в своей напористости не учитывал того, что короли сейчас были заняты войной с Гранадой. Как пишет Лас Касас, «когда монархи должны заниматься войной, они мало что знают и хотят знать о других делах»{210}.

Отношения католических королей с Генуэзской республикой в то время тоже были неважными. Потому казалось, что до идей Колумба дело не дойдет. Примерно тридцать лет спустя один юрист, Тристан де Леон, писал, что сложность была в том, что «полагаться приходилось только на слова Колумба»{211}. Затем Колумб сказал монархам, что представит им человека, который в него верит. Он послал за фраем Антонио де Марчена из Ла-Рабиды, который заявил, что то, о чем говорит Колумб, по большей части верно. Марчена предложил, чтобы по крайней мере было созвано ученое собрание, как это было в Лисабоне{212}. Его монастырь помогал в завоевании Канарских островов, чтобы увеличить в мире число христианских душ. Колумб предлагал возможность еще более широкого распространения христианства.

Монархи согласились на созыв собрания. Самым важным членом комиссии, «председателем», был духовник королевы – Талавера, которому было велено собрать «людей, наиболее искушенных в вопросах космографии, которых, однако, было немного в Кастилии»{213}. Пока специалисты будут работать, было решено, что Колумб останется при дворе, где бы двор ни находился, и ему будет выплачиваться небольшой пенсион в 12 000 мараведи{214}.

Но работа Талаверы и его коллег была отложена из-за неудач в войне с Гранадой. Колумбу придется подождать. Но он хорошо воспользовался этим временем. Он заработал немного денег, чертя карты, встречался с важными людьми. Среди них были и его соотечественники-генуэзцы, двое богатых купцов из семьи Франческо, Пиньело и Ривароло, которые помогали финансировать завоевание Канарских островов, а также влиятельный Гутьерре де Карденас – тот самый, кто нес обнаженный королевский меч в Сеговии в 1474 году.

Возможно, эти люди в конце концов сочли, что Колумб сможет дать Испании несколько новых островов, вроде Канарских. Но что еще важнее, Колумб завязал дружбу с доминиканцем-теологом Диего Десой, который до недавнего времени был профессором теологии в Саламанке, а теперь служил приором в коллегии Святого Себастьяна здесь, а также был главным наставником наследника престола, инфанта Хуана, которому ежедневно давал уроки латыни. Почему Деса и Колумб стали такими друзьями, непонятно, – но так случилось, и, как всегда, большую роль сыграло духовное родство. Это была дружба, которая оказалась Колумбу очень полезной{215}.

Деса нашел Колумбу приют в доминиканском монастыре в Саламанке и познакомил его со своими друзьями, включая кормилицу инфанта, Хуану Веласкес де ла Торре, и ее кузена, Хуана Веласкеса де Куэльяра, казначея инфанта. Инфант очень любил Хуану – однажды, когда ему еще не было десяти лет, он сказал ей: «Ты должна выйти замуж за меня и больше ни за кого». Колумб также привязался к Хуане, и она стала его доверенной приятельницей{216}.