Подъем Испанской империи. Реки золота

Итак, 1 января 1492 года Гутьерре де Карденас, тот самый mayordomo, который восемнадцать лет назад в Сеговии провозгласил Изабеллу королевой, въехал во дворец Альгамбры в сопровождении аль-Мули и Кумаши, чтобы принять капитуляцию последнего мусульманского города в Западной Европе. Он принял ключи и дал расписку в их получении. 2 января он и его люди заняли самые важные места Гранады, и на мечетях были повешены колокола. Колумб позже вспоминал, как увидел знамена Кастилии и Арагона над башнями Альгамбры. А Боабдил тем временем официально передал город Фердинанду. Фердинанд передал их королеве, та – инфанту Хуану. А он, в свою очередь, графу Тендилье, который, конечно же, был из дома Мендоса и теперь должен был стать первым христианским правителем города{241}. Так гранат Гранады присоединился к королевскому гербу Кастилии{242}.

Тендилья и Талавера, новый губернатор и новоназначенный архиепископ Гранады, вошли в город вместе с Карденасом. 6 января монархи торжественно въехали в город, хотя жить остались в Санта-Фе{243}. Альгамбра всем казалась чудом. Петер Мартир писал кардиналу Арчимбольдо в Рим: «О бессмертные боги, что за дворец! Подобного ему в мире нет!»{244}

Вся Европа праздновала. В Риме кардинал Рафаэло Риано устроил драматическое представление по поводу гранадских событий, а 1 февраля испанский кардинал Борджиа, декан коллегии кардиналов, предложил устроить в Риме бой быков – такого прежде здесь никогда не бывало{245}. Он возглавил процессию от церкви Сантьяго де лос Эспаньолес до палаццо Навона, где папа Иннокентий отслужил под открытым небом мессу в честь победы. Падение Гранады Рим рассматривал как событие, почти уравновешивавшее потерю Константинополя в 1453 году. И уж точно оно было отмщением за Отранто в 1480 году, когда 12 000 жителей, по слухам, были вырезаны мусульманами или подвергнуты страшным пыткам, многих сбросили со скал, оставив их трупы собакам, а старый архиепископ, который до конца молился перед алтарем, был распилен пополам{246}.

Труды по введению Гранады в состав Кастилии были поручены губернатору Тендилье и архиепископу Талавере при поддержке королевского секретаря Эрнандо де Сафры. Талавера, еврей по происхождению, держался терпимо с мусульманами. Он учил арабский и готовил простой катехизис, который помог бы новым христианам познакомиться с основами веры. Он нанял специальных учителей, которые помогали объяснять христианские догмы. Его энтузиазм оказался заразительным, и он стал известен как «afaqui santo» (возлюбленный предводитель). В результате, тысячи мусульман обратились в христианство. Тендилья, столь же терпимый, позволил мусульманам сохранить большинство мечетей, хотя главную превратил в христианский собор, перестроенный в ренессансном стиле великими архитекторами Эгасом и Силоэ{247}.

В целом в Кастилии осталось от 20 до 30 тысяч мусульман – включая тех, кто с 1481 года сдался в разных местах, помимо Гранады. Большая часть земель в долине уже была поделена между завоевателями, теперь настала очередь остальных, в том числе и самого города. Воспоминания об этом разделе земель до сих пор сохранились в названиях – например предгорья Сьерра-Невады к югу от Гуадикса до сих пор известны как «маркизат Генете», хотя маркизы давно уже не существуют{248}.

В этих новых драматических обстоятельствах комиссия, созданная для рассмотрения планов Колумба, снова собралась в Санта-Фе – и, как обычно, вынесла отрицательный вердикт. Изабелла и Фердинанд посоветовали Колумбу как можно скорее покинуть Гранаду, и он действительно уехал в Кордову и остановился там в крепости, а не в Ла-Рабиде. Он был готов отправиться во Францию{249}. Возможно, он получил известие от своего брата Бартоломео, который оказался в Англии на свободе, что капитаны из Бристоля недавно отправили каравеллы на поиски «острова Бразил» – земли, где растет дерево бразил, как через несколько лет сообщит испанский посол в Лондоне, Педро де Айяла{250}.

Но тут в дело вмешался арагонский казначей, конверсо Луис Сантанхель. Как вспоминал Фернандо Колон, именно он убедил королеву изменить решение{251}. Деса и секретарь Кабреро были единодушны с Фердинандом{252}. Сантанхель сказал королеве, что если она поможет Колумбу, то риск будет невелик, а слава очень вероятна. Если Колумбу поможет другой король и путешествие окажется успешным, Испания ей этого не простит. Колумб, по мнению Сантанхеля, был «человек мудрый, осторожный, обладающий блестящим умом». Сантанхель также напомнил ей о том, что она сама часто выказывала желание выделиться среди монархов и попытаться раскрыть «величие и тайны Вселенной»{253}. Сантанхель добавил также, что это «превышает его компетенцию как казначея – но он намерен высказать все, что у него на душе»{254}.