Подъемы и падения интеллектуализма в России. Мои воспоминания

Все работы по строительству канала производились вручную. На протяжении 108 км стройки работали только два экскаватора, которые углубляли основное русло канала до 5,5 м. Вся основная масса работ производилась с помощью лопат, тачек и носилок. Руководил этой стройкой майор госбезопасности Семен Фирин, шефом стройки был Г. Ягода, глава ОГПУ НКВД. На стройке погибли тысячи заключенных. Но официальная пропаганда восторженно писала о фактах «перековки» заключенных, исправления их непосильным трудом. На стройку приезжали писатели во главе с Максимом Горьким, которые прославляли ее. После того как в апреле 1939 г. по каналу прошел первый караван судов, часть заключенных из числа рецидивистов, работавших на стройке канала, была досрочно освобождена. Остальные продолжали гнить в лагерях как социально вредные элементы общества. Всё это приходится вспоминать, когда из своего окна я гляжу, как по каналу величественно проходят огромные белые теплоходы, провозя туристов из Москвы на Волгу и обратно.

Правда, тогда я ничего не знал о мрачных тайнах этого древнего города. Власти города и сейчас не стремятся афишировать прошлое. Исторический музей, находившийся в соборе, выставил как-то фотографии лагеря, но получил от городских властей указание снять их. Теперь я живу в доме творчества на Икше, в нескольких десятках километров от Дмитрова, но не люблю туда возвращаться. Это не моя родина, хотя город обновляется, строятся новые дома, улицы, магазины. Я чувствую, что в этом районе, несмотря на его живописность и новоявленные горнолыжные базы, построенные в районе поселка Турист, плохая энергетика.

Московский государственный университет

Еще живя в Дмитрове, я часто посещал Москву. Для провинциального мальчишки всё в Москве казалось первоклассным, замечательным, столичным – Большой театр, парк Горького, Кремль, университет. Однажды посетил Мавзолей, отстояв километровую очередь, и на всю жизнь получил отвращение к реанимации трупов. Всё казалось и заманчиво близким, и в то же время недоступным. В 1952 г., окончив школу, я подал документы на философский факультет МГУ. Для этого пришлось просить разрешения в Министерстве высшего образования, ведь в 1952 г. мне еще не было 17 лет, положенных по закону для поступления в высшее учебное заведение. Вообще-то я мечтал об изучении океанографии, но в 10-м классе я начитался Н. Г. Чернышевского и вкусил яда философского познания, которым разбавлял скуку школьных сочинений по литературе.

Но по конкурсу я не прошел, не хватило одного балла. Казалось, прощай, университет, прощай, мечта. Но оказалось, что с моими баллами можно было устроиться на заочное отделение. Это лишало меня стипендии, но открывало доступ на лекции. Я снял маленькую комнату в Тетеринском переулке у Котельнической набережной, которую делил с набожной старушкой. Отец ежемесячно присылал мне деньги на питание и за комнату. Практически я только ночевал в доме, всё остальное время проводил в университете и в библиотеке.

Студенческая жизнь, которая длилась с 1952 по 1957 г., меня увлекала. Весь университет умещался в то время в двух зданиях на Моховой, а философский факультет – на одном этаже на Моховой, 9. Потом факультет переместился вглубь двора, по соседству с Первым медицинским институтом. Из окна нашего буфета было хорошо видно, как медики препарируют трупы в анатомическом театре. Это приучало к философскому взгляду на вещи.

На одном курсе со мной учились Э. Ю. Соловьев, Ю. М. Бородай, О. Г. Дробницкий, П. П. Гайденко, Д. Х. Лахути, В. К. Финн. На один курс старше нас были В. А. Лекторский, Н. В. Мотрошилова, П. В. Алексеев, В. М. Межуев, В. С. Швырев. Младше нас были Р. Ф. Додельцев, Д. Д. Средний, К. М. Долгов и др. Большинство из моих сокурсников, как и я сам, были приезжими из различных городов России. Костя Долгов долгое время ходил по факультету в тельняшке, как бы напоминая всем нам о своей службе на флоте.

На факультете помимо деканата и кафедр существовали зародыши студенческой организации. Был спортсовет, который занимался развитием спорта на факультете. В спортзале разыгрывалось межфакультетское первенство по баскетболу и волейболу. Я был включен в волейбольную команду, и мы пытались оказывать посильное сопротивление другим, более продвинутым в спортивном отношении факультетам. Эти усилия нашли даже отражение в серии дружеских шаржей в журнале «Крокодил». Кроме того, я стал помогать в издании стенгазеты «Трибуна спортсмена», которую редактировал Борис Грушин, тогда еще аспирант. Вся эта общественная деятельность очень помогла мне в учебе. Студенческий совет рекомендовал перевести меня на очное отделение. И эта рекомендация была принята. Так через полтора года я оказался полноценным студентом со всеми правами и обязанностями.