Поденки [СИ]

В корабле и в наружном лагере цифробокс работал на загляденье — прорисовывал до самых мелких деталей, справляясь и с яростным блеском снега, и с сумраком коридоров. Наскучив щёлкать пейзажи, Таня взялась за портреты. Разнообразие выражения человеческих лиц всегда привлекало её. Мрачный Мацумото старался пореже попадаться ей на глаза, но зато наконец удалось уговорить рыжую Доротею покружиться в снегу перед камерой. Зеленоглазая Белоснежка оставалась самой красивой женщиной на корабле и волосы у неё — у единственной — были пышнее, длиннее и гуще Таниных. Снег на легких кудрях смотрелся просто волшебно.

В тот же день, когда Таня возилась, обрабатывая на редкость удачную фотосессию, в отсек без стука ввалилась шумная Хава Брох. Непосредственная израильтянка даже не стала делать вид, будто её интересуют погода, обед, приближение весны или милые фотохудожества.

— Танья, федералы с Земли прислали приказ — не откладывать вылет. Им, представьте себе, срочно нужны кристаллы, поэтому Грин получил санкцию — за недоказанностью наличия разума у гусениц, обращаться с ними, как с животными категории «Q».

— Как с макаками и оленями? Да они же умней шимпанзе!.

— Именно так. Ты знаешь, что значат права категории «Q»?

— Право на гуманное отношение, на защиту жизни, на свободу передвижения… при условии, что они не причиняют прямого вреда человеку.

— Да, Танья! И наши брутальные герои ломанутся в пещеры скопом, включат прожекторы и сирены, а если аборигены решат дать сдачи — начнут палить по гусеницам «для самозащиты» и, по крайней мере, одну пещеру вырежут до последнего червячка. Что потом будет, их не волнует, — сердито констатировала Хава.

— Что будет? — вспылила Таня. — Война с гусеницами, политика «выжженной земли» и катастрофа в итоге.

Хава фыркнула:

— Не всё так страшно. Карательные меры тоже непопулярны — мы живём не в XX и даже не в XXI веке. Скорее всего, после вычистки пары пещер и обеспечения запаса кварца на полсотни кораблей разом, сюда придет новая экспедиция. Принесет официальные извинения, пообещает строго наказать провинившихся, вступит в переговоры — язык к тому времени наверняка расшифруют. Гусеницы получат как это… вено?

— Виру, Хава. Виру за убитых родичей, — поправила израильтянку Таня. — И ты даешь хороший прогноз. Потому, что всегда была оптимисткой.

— Нет, мамеле, я реалистка. Про Авалон на Земле и в Системе уже слишком многие знают. Развязать там кровавую баню планетарного масштаба значит вызверить «ойкуменистов», «зеленых», марсиан с лунтиками, и в лучшем случае слетит правительство Федерации. Это политика, детка.

— Предположим… — недоверчиво протянула Таня, пытаясь понять, к чему клонит многоопытная израильтянка. — И что ты хочешь мне предложить?

— Не доводить дело до драки. Вылазка — и проблем никаких. Мы подлетаем к пещерам, ты прикрываешь меня с воздуха, я спускаюсь, набираю мешок кристаллов, предъявляю его командору — и пусть янки подавится своим кварцем. А у нас с тобой, Танья, появятся доказательства, что с гусеницами можно договориться, не применяя силу. Понимаешь? — глаза у Хавы загорелись, как у кошки при виде рыбы.

— Ты уверена, что гусеницы не сожрут нас вместе с «кожей» или не выставят вон? — осторожно поинтересовалась Таня. — Когда я навещала мохнобрюхих в последний раз, они ни разу не походили на пацифистов.

Хава усмехнулась:

— Глупости! Как я помню твои отчеты, гусеницы не любят яркого света. Если они не пожелают беседовать, то хороший лазерный фонарь, десяток световых гранат — и достаточно времени, чтобы набить мешок. Да, ползучим друзьям наша вылазка может и не понравиться, но зато они сохранят в целости свои мохнатые шкуры.

— Хорошо! Но есть одно «но», Хава — мы спустимся в пещеры вдвоем. Во-первых я хочу вникнуть, почему гусеницы стали агрессивны, во-вторых… в общем нам нужен третий.

Хава хотела заспорить, но, глянув на выражение лица девушки, махнула рукой.

— Хорошо, мамеле. Нам нужен третий. Мэй Ли устроит?

— Нет конечно! Она тут же отправится к Грину и как честный член экипажа доложит ему всё до последнего слова. Может быть Мацумото?

Не говоря ни слова, Хава скрестила толстые пальцы, и Таня поняла, что японец кажется израильтянке не самой подходящей фигурой.

— Лал Бадшан! Он хороший пилот, надежный напарник и кое-чем мне обязан.

Таня чуть поморщилась — она не любила чрезмерно вежливого и слащавого до приторности индуса, но Хава была права — отличный пилот и хороший товарищ:

— Устроит!

— Катер я возьму под предлогом проведать лагерь на Бриттском море — они как раз вчера выудили со дна морского кальмара, большого как слон и горят желанием протестировать его на разумность. Ты будешь ждать меня где-нибудь к востоку от лагеря, подхватим тебя ближе к холмам. Думаю, повод выйти за пределы охраняемой территории отыщется без труда, — Хава прочертила маршрут и показала комм Тане. — Зато представь, какую физиономию скорчит Грин, увидав мешок кварца?

Таня прыснула в кулак, израильтянка хрипло расхохоталась.

— Когда стартуем, товарищ начальник?

— В семь утра, Танья. Проснешься?

— Без удовольствия.