Подгоряне

я никогда не видел его в здешних местах. Я не знал также, за кого он меня

принимает. Может быть, за какого-то начальника, который интересуется их

работой и которому надо поведать свои нужды, свои беды. Его бригада

пробурила два артезианских колодца, но в них оказалось так мало воды, что за

одну зиму источники истощились и по трубам пошла грязная черная смесь: ни

вода, ни деготь, который сгодился бы для смазки колес. Теперь, видите ли,

бригада меняет всю систему, вознамерившись подвести воду по трубам от

турецкого колодца. Но как ее подведешь: школа-то стоит на вершине холма, а

турецкий родник находится в нескольких километрах от нее, внизу, в долине?

Воды, конечно, в том роднике предостаточно. Я хорошо знаю его. О турецком

колодце люди говорили с какой-то особой интонацией, как о чем-то сказочном и

таинственном. Вокруг него сотворено немало легенд, по большей части

пугающих, вызывающих у людей суеверный страх. Местные мужики не раз

пробовали умертвить родник, засыпать его, потому что он потоплял прилегающие

к нему луга, превращал их в болото, на котором в изобилии рвались вверх

вредные, не съедобные для скота травы.

Пробовали загатить, остановить... Заваливали источник камнями, глиной,

приволокли от ветряной мельницы самый большой жернов и накрыли им горловину

родника. Будь оно, то горло, единственным, глядишь, и умер бы колодец,

захлебнулся бы собственной влагой, но рядом их было множество, и из каждого

бил фонтан, похожий на гейзер, - заткни их попробуй! Пытались даже проложить

тут каменный желобок и по нему отвести воду в самую низину, но и из этого

ничего не получилось. Вода била из глубин и могуче отбрасывала, разрушала

каменную кладку, как карточный домик. То был странный родник, в его водах не

видно было ни одной лягушки. И не объяснишь это тем, что воды эти были

чересчур холодны: холода земноводная тварь не боится, это уж известно. После

всего сказанного нетрудно догадаться, почему вокруг турецкого колодца

родилось столько легенд и поверий. Среди них была и такая: колодец в некие

времена был выкопан турками для того, чтобы затопить долину, чтобы молдаване

не смогли приблизиться к янычарским погребам с золотом. Однако несколько

столетий назад отыскались все-таки смелые, предприимчивые люди. Они

остановили фонтан, бьющий из колодца, тем, что завалили его кипами овечьей

шерсти. Переправившись на другую сторону долины, они прогнали турок. Правда,

к золоту приблизиться не могли: погреба с презренным этим металлом были

заговорены и скрыты от людских взоров, а чтобы увидеть золотые отблески над

сокровищами, нужно часами простаивать в засаде у загадочного турецкого

колодца...

Ночами, когда косили траву или пасли лошадей, я не раз таращил глаза,

чтобы увидеть золотые зарницы и обнаружить таинственные погреба. Старики

уверяли меня, что золото полыхает ярким солнечным светом. Медь, говорили

они, блестит иначе - две" у нее красный, у серебра - белый, как у солнечного

диска, задернутого прозрачным облаком. Тут надо сказать, что самым

неукротимым и искусным рассказчиком о легендарном золоте был Василе

Суфлецелу. Он-то и забил мою голову своими фантастическими небылицами.

Но легенды есть легенды. В каких селениях они не водятся! Однако как

поднять воду, чтобы она из турецкого колодца пришла в школу, на вершину

холма?

Меня не злила и не удивляла дерзость незнакомого инженера и его

бригады, потому что прошлое крепко-накрепко схватило меня в свои объятья и

унесло в свое далеко. Я стоял перед школой, которая поднялась над холмом,

над селом, над куполами сельской кладбищенской церкви, но все еще был обут в

мамины свадебные сапожки на высоких каблуках; я все еще находился среди моих

товарищей, на ногах которых были постолы, - они смеялись над моей бабьей

обувкой, тыкали в меня пальцами, гикали, улюлюкали, прогоняли со своего

катка, чтобы, чего доброго, я не попортил его острыми каблуками. Видел я и

маму, которая, прислонившись к припечке, прядет шерсть. До этого она

насыпала в мою ладонь десять кукурузных зерен и заставила учить урок. А мне

до смерти хотелось поиграть. Чтобы сэкономить время, откладывал сразу же не

по одному, а по два зернышка, воспользовавшись тем, что мама отвлеклась,

выглянув в окно, чтобы узнать погоду. Но маму было невозможно обмануть. Она

подходила ко мне, молча брала отложенные мною зернышки и возвращала на

прежнее место: "Пересчитывай!" При этом не забывала вознаградить меня вполне

заслуженным подзатыльником.

- Все бы тебе играть! - шумела она, вернувшись к припечке. - А кто

будет4уроки делать? Откладывай не по два сразу, а по одному зернышку, лентяй

ты этакий! Считай теперь сызнова. В наказание тебе я положила не десять, а

двенадцать зерен...

Справившись кое-как с тяжким заданием, я пулей вылетал на улицу, потому

что мать точно рассчитала, оставив для меня лишь столько времени, сколько