Подгоряне

вынужден был перебраться на другой конец села. По дороге к Никиным фермам я

пытался не думать о нем. И все-таки думал. Я не мог забыть, как у его очага

тетушка Веруня своим заговором отгоняла страх от детишек, для этого окуривая

их дымом от сгоревшей шерсти. Если узнавала, что ребенок испугался злой

собаки или быка, тетушка Веруня требовала от родителей, чтобы они принесли

ей шерсть этих животных. Получив, клала ее на раскаленные угли. Подводила

ребенка к дымоходу, задирала рубашонку и окуривала голое пузцо отвратительно

пахнущим дымом. Ничего теперь не оставалось ни от той плиты, ни от самой

печи, сложенной с какими-то хитростями. Другие соседи будут видеть мош Иона

у виноградного пресса. Другие соседи будут слушать его странные песни из-за

синих туманов осенних ночей. Других детей будет мош Ион называть внуками да

племяшами, не спрашивая их имен.

Похоже, что мое молчание было понятно и Никэ. И для него проводы

забавного соседа не были легкими и веселыми. Я видел, как он нервничает, как

швыряет ногой разные инструменты, перекатывая их из одного конца кузова в

другой. Толкнет и взмык-нет: "М-м-м..." Украдкой взглядывает на меня. Что-то

хочет сказать, но никак не может или не знает, с чего начать. И мне было бы

неплохо отделаться от образа печального рыцаря, то есть от мош Иона, от его

одинокой фигуры, медленно, с остановками удаляющейся от бывшего своего

подворья вслед за машиной.

В голове всплыл вдруг спор Никэ с отцом относительно молока. Меньше

всего меня интересовало, какую воду подливают в него: сырую или кипяченую. Я

вообще не представлял себе, что можно его разбавлять таким способом, что

существует некий "стандарт", некая технология такой чудовищной, с моей точки

зрения преступной, операции. Я сам вырос в селе. Помимо всего прочего

боролся за выполнение плана по молоку. Посылал его в бидонах в районный

центр на сепараторы "Маслосырзавода". Делал все, чтобы оно по дороге не

прокисло, если отвозилось в летнюю жару. Чтобы доставить его как можно

.быстрее, выпрашивал самых резвых и выносливых лошадей. Чтобы в молоко не

попало ничего постороннего, бидоны наглухо закрывались и пломбировались: до

прибытия на завод никто не смел открыть их. А тут, оказывается, придумали

иную технологию... Да не может этого быть! Они, очевидно, подшучивают друг

над другом, отец и его младший сын. На всякий случай все-таки спросил брата:

- Вы в самом деле в молоко добавляете воду?

- А ты как думал?

- А вы наливали бы воду в цистерны прямо из колодца - поскорее и

выполнили и перевыполнили бы план по молоку!

- "Поскорее"... Скорее волосы прорастут сквозь шапку, чем ты выполнишь

тот план! - вздохнул Никэ. - Ты наслушался отца и поверил, что все мы в

нашем совхозе мошенники. А вопрос куда сложнее, чем мог показаться со

стороны. Я уже сказал, что планы стали невыносимо тяжелы. Не только

заместитель директора по животноводству (теперь введена и такая должность),

не только, говорю, он, но и секретари парткомов и райкомов ложатся спать с

думой о молоке и мясе, с заботой этой и просыпаются. Миллионы детских ртов

ждут свеженького молочка...

- Не с водой же пополам ждут? - заметил я.

- Ты не перебивай. Выслушай сперва до конца. Совхоз отправляет молоко

прямо из-под коровьего вымени. Цельным. Без обязательного процента жирности

у нас попросту не примут его. А что потом с ним делают, мы не знаем. Там

ведь своя технология. Молоко пастеризуют, немалую часть превращают в

порошок. Затем вновь обращают его в молоко, разливают по стеклянным банкам

или бумажным пакетам, похожим на маленькие пирамидки, и развозят по

магазинам на продажу. Всю эту операцию производят специалисты. Они, может

быть, только и знают, какой процент жирности сохранился в расфасованном по

пакетам молоке. А мы, как видишь, тут ни при чем.

Да, многое представлялось мне внове. Все чаще слышались слова:

"комплекс", "специализация"; сами фермы обрели новые названия: "мясной цех",

"цех молочный". Далеко не все, однако, эти чисто сельские предприятия

приносят хозяйствам доход. Рядом с бюллетенем метеослужбы на столе секретаря

райкома постоянно лежит сводка о надое молока, об убыли и прибыли молодняка,

телят, поросят. Недоданные один литр молока, сто граммов привеса на

откормочном комплексе могут вызвать набатный трезвон всех телефонов райкома

и райисполкома. То,, что горожане покупают молоко И мясо за цену более

низкую, чем их себестоимость, и то, что молоко не содержит требуемой

жирности, - все это как бы и не касается руководителей совхозов и колхозов.

И действительно не касается. Священной их обязанностью является увеличение

мясомолочных продуктов. А для этого им нужны племенные, породистые животные,

хорошие корма. Животноводство и впрямь становилось главным фронтом в

непрекращающейся битве за благосостояние советского человека. Для

животноводческих ферм, или комплексов, пытаются найти самые совершенные,