Подгоряне

поэзию в прозу. Ткнула носом зарубежного писаку прямехонько в самую суть

вопроса. И не лгала, не юлила, не уходила в сторону от острого разговора.

Хорошо, современно звучит слово "оператор,", пришедшее на смену всем этим

"скотникам", "телятницам", "свинаркам", "птичницам". Но одной нехитрой

заменой слов проблемы не решить. Нужно было понять главное. А главное

состояло в индустриализации животноводства, в машинах, которые бы избавили

человека от соприкосновения с навозом и от всего того, что делало работу на

фермах "непрестижной", - так, кажется, пишут в газетах некоторые журналисты?

Престижная - непрестижная! Откуда, из каких таких щелей повыныривали

подобные словечки?! Голь на выдумку хитра, а пишущий брат на новые

словечки!.. Ну да бог с ними, с журналистами!- Сложные механизмы, вся эта

механизация и автоматизация, пришедшие на фермы, произвели там подлинную

революцию. И не только в смысле экономическом - они потребовали

высококвалифицированных рабочих, то есть людей образованных. Вот это-то и

сделало работу на животноводческих фермах престижной - видишь, и я не

обошелся без того, чтобы не употребить этого "новейшего" слова!.. А

молодежь, как известно, любит иметь дело с техникой вообще, а со сложной - в

особенности. Она пришла к ним, что называется, на дом, в деревню, в село -

зачем же бежать в город, на завод, на фабрику. И не на одни фермы пришла, а

и на поля, на виноградники, в сады и огороды. Не будь сложнейшего

современного оборудования на животноводческих комплексах, многозначительные

вывески вроде "Фабрика мяса" или "Молочная фабрика" ничего, кроме кривой

улыбки, не вызывали бы у людей. Не увидели б на тех липовых фабриках парней

и девчат. Теперь не прочтешь в газете и фельетона, в котором рассказывалось

бы об агрономе, торгующем в городе газированной водой. Агроном находится

там, где ему и полагается находиться: на виноградниках, на полях и

совхозно-колхозных огородах и садах. Так-то вот, дорогой-москвич!..

Чувствовалось по всему, что Шеремет твердо и основательно стоял на

земле, а из-под моих ног она убегала. Нельзя сказать, что я ничего не слышал

об индустриализации сельскохозяйственного производства, обо всех этих

расчетах и хозрасчетах, о рентабельности и нерентабельности, о той же

механизации и автоматизации. Слышал от отца, от брата Никэ. Слышал обо всем

этом и от других. Порою мне казалось, что я нахожусь в каком-то огромном

актовом зале на лекции, которую читают, однако, на каком-то незнакомом мне

языке. Создавалось впечатление, что чуть ли не все мои односельчане побывали

на каких-то краткосрочных курсах бухгалтеров: все что-то считали,

пересчитывали, калькулировали, делали в уме сложные выкладки. Только и

слышалось: столько-то граммов и килограммов, столько-то кормовых единиц в

гранулах, столько-то в силосе и сенаже. Слышал и про то, что в других

районах появились какие-то "интенсивные сады", новые сорта томатов,

неизвестная прежде порода венгерских свиней. Слышал и о многом другом, о чем

не знал и не слышал раньше. Диалектика всюду диктовала свои законы. То, что

еще вчера было новым, сегодня безнадежно, или, как еще говорят сейчас,

морально устарело. Каждый район республики, исходя из своих климатических и

иных особенностей, в перспективном плане намечал что-то новое. Если удаление

сорняков из посевов пшеницы, ржи и кукурузы без применения ручного труда -

дело давно решенное, то теперь придумывалась технология обработки

свекловичных угодий тоже без изнурительного труда руками колхозных й

совхозных женщин. Руководители хозяйств нередко шли на риск,

экспериментируя. Не обходилось и без накладок, нередко очень серьезных. Одни

из них, скажем, увлекались иностранными сортами яблонь, якобы очень ранних,

точнее, раноплодоносящих: сегодня высаживай, а через три года снимай урожай.

Оказывалось, однако, что их попросту надули: деревья начинали плодоносить

лишь через семь лет, как самые заурядные прадедовские сорта. Мой Никэ,

обжегшись на такой сделке, вовсю поносил иностранцев за такое жульничество:

не могли же они, хваставшиеся своей аккуратностью, перепутать саженцы!

Было немало неурядиц и другого происхождения, о которых старая народная

пословица говорит так: хвост вытащишь - нос увяз; нос вытащишь - хвост увяз.

Вот сады. Их закладывали на гигантских площадях, подкармливали минеральными

удобрениями и боролись с вредителями с помощью разбрызгивателей и

распылителей, установленных под крыльями сельскохозяйственной авиации. А

растворы гербицидов вместе с вредными насекомыми убивали и пчел, прилетающих

в великом множестве в цветущие сады за своим взятком. Неутомимая работяга,

пчела в этих случаях не могла не только взять нектар, но и перенести в своих

лапках пыльцу с цветка на цветок, то есть сделать попутно еще одно в высшей

степени творческое и полезное дело - совершить опыление. Попробуй разберись: