Подёнка

Семейное гнездо Пристов целиком принадлежало Чарли, среднему из детей Феликса и Эстер. Оно стояло на двух акрах заросшей земли посреди леса и представляло собой скорее не дом, а беспорядочное скопление построек, кое-как соединенных друг с другом.

Здесь все отличалось неудобством. За годы совместной жизни Феликс и Эстер неоднократно перестраивали первоначальное бунгало и добавляли к нему пристройки, чтобы было где воспитывать троих детей. Конечно, они могли бы и переехать, ведь у них водилось достаточно денег. Но для обоих, и особенно для Эстер, с «Вайром» были связаны такие драгоценные воспоминания, что супруги и не помышляли продать имение. После того как Феликс и Эстер погибли, Чарли выкупил доли своих брата и сестры, чтобы «Вайр» гарантированно остался в семье.

Но в такие дни, как нынешний, он жалел, что не снес его.

С тех пор как он сидел за столом в кухне Эллиндеров, прошло чуть более двух часов. Чарли доехал на такси до своего «вольво», который сейчас был припаркован на краю ведущей к дому подъездной дороги. На холмах лежал туман, так что видимость не превышала пятидесяти футов, впрочем, смотреть все равно не на что. Прист подошел к парадной двери дома под взглядами сидящей на телеграфном проводе стаи скворцов.

Садовник «Вайра», грубоватый старик по прозвищу Фейгин [15], скосил сорняки, но сам дом был так густо увит плющом, что в некоторых местах его заросли полностью скрывали стены. Прист достал из кармана ключ; замок открылся на удивление легко.

Дом почти пустовал, только к стенам кое-где было кое-как придвинуто несколько столов, там и сям виднелись разрозненные стулья, и в коридоре остался сиротливо стоять кухонный буфет. Прист так и не собрался продать эту мебель на интернет-площадке e-Bay. Спертый воздух отдавал затхлостью. В прихожей Прист остановился, чтобы посмотреть на репродукцию картины Георга Гросса [16] «Похороны», висевшую здесь столько, сколько он себя помнил. Чарли улыбнулся, глядя на выцветшие краски, в основном красных и черных тонов. Картина была вызовом человечеству, которое художник считал мерзким, аморальным и трусливым скотом. На ней Гросс изобразил процессию из странных гротескных персонажей, обезумевших и пьяных, толпящихся на темной улице современного города вокруг Смерти, пьющей из бутылки и равнодушно взирающей на страдания и безумства людей.

Эту картину очень любил Уильям.

Из кухни послышался шум.

Прист беззвучно прошел по прихожей и толкнул кухонную дверь. Мелькнула безумная мысль, что сейчас он увидит свою мать, которая повернется к нему с улыбкой, готовя что-то на плите.

Но это, разумеется, была не она.

Чарли быстро оценил ситуацию. Незваный гость, похоже, не представлял угрозы. Во-первых, потому что он ниже и легче Приста. Во-вторых, он стоял к двери спиной и не видел хозяина дома. И в-третьих, потому что он один.

Кухня находилась в самом дальнем конце дома. Когда-то родители собирались пристроить здесь летний павильон или хотя бы проделать в стене проход с дверью, ведущей в сад, но этим планам так и не суждено было осуществиться. Поэтому злоумышленнику просто некуда бежать.

– Привет. – Прист спокойно вошел в кухню, держа руки в карманах своего непромокаемого плаща.

За последнюю неделю к нему уже второй раз являлся незваный гость. Однако на сей раз его шансы куда выше, чем в случае с Майлзом. Слова Скарлетт о «семейном гнезде» навели на мысль о том, что Рен, возможно, послал флешку не на адрес его квартиры, а в дом, где когда-то жила его семья.

Когда Чарли увидел непрошеного гостя, тот просматривал ворох непрочитанной почты, лежащей на кухонном столе.

– Ну как, ты ее нашел? – буднично спросил Прист. – Нашел флешку?

Незнакомец повернулся, и на лице его отразились потрясение и панический страх. Сейчас он напоминал дикое животное, попавшее в свет автомобильных фар. Его движения были беспорядочны. Судя по состоянию окна, которое он разбил, чтобы забраться в дом, домушник из него никудышный.

– Что, язык проглотил?

Чарли схватил незваного гостя за ворот и сильно ударил кулаком в живот, целясь в такое место, чтобы ущерб был минимальным, а боль – острой и длительной. Взломщик охнул – удар Приста вышиб из его легких весь воздух. Вот и хорошо. На мгновение Присту показалось, что он причинил чужаку больший вред, чем хотел, но в конце концов тот, пусть и с трудом, но все-таки сделал вдох, чтобы восполнить недостаток кислорода.

– Твою мать! – прохрипел он.

Он был целиком во власти Приста. Удар в живот сразу же вывел его из строя. У Приста чесались руки впечатать его голову в буфет, но он удержался от этого искушения, хотя им и владела едва сдерживаемая ярость.

– Я спросил тебя – ты ее нашел? – прошипел он в ухо незнакомца.

– Я не знаю, о чем…

Что ж, ладно. Если непрошеный визитер хочет играть в эту игру, то нет веских причин сдерживаться. И Прист с силой ударил его головой о буфет, который когда-то принадлежал его матери, потом дернул назад и с удовлетворением увидел оставшееся на деревянной дверце небольшое красное пятно.

– Попробуй еще раз, – предложил Прист.