Подиум

– Здесь много специальной литературы, а в кладовке – я ее чуланом называю – свалены журналы лет, наверное, за двадцать пять. Часть литературы держу в редакции, но люблю, чтобы и дома под рукой было все необходимое для работы.

Ида вертела своей хорошенькой головкой во все стороны. На третьей стене она заметила картины.

– Потом посмотришь, времени хватит. Минут через пятнадцать у меня будет все готово. Можешь пока принять душ. Чистый халат висит в ванной.

– Но он на меня не налезет.

– Не беспокойся: он выполнен с максимальной свободой облегания.

– Ты сейчас говоришь, как комментатор на просмотре коллекции моделей.

– Да? А я этого и не замечаю.

В ванной Ида стянула через голову платье. Она могла видеть себя в большом зеркале с ног до головы… Толстовата, толстовата! Ида ущипнула себя за талию. Пополнела за последние полгода, расслабилась. Пока был жив муж, не позволяла себе лишнего, а после его смерти махнула на все рукой. Мужики, которые у нее не переводились, в один голос твердили, что она прекрасно выглядит.

Ида повернулась в профиль… А вроде бы еще и ничего! Животик вот, правда, торчит. Конституция у нее такая: излишек калорий сразу откладывается в талии и на животе. Кое-кто из знакомых прошел курсы для похудения. А толку-то! Через три месяца прежний вес набрали. Нет, она знает лишь одно верное средство – перестать жрать. Ничего другого, более эффективного еще не придумали.

Она, продолжая вертеться перед громадным зеркалом, приподняла груди… Вот бюст у нее – прелесть! Об этом ей говорят все. Груди полные, просто роскошные! И ни капельки не провисают. Груди нерожавшей женщины. Ида вспомнила, что, когда она была помоложе, один из любовников назвал ее как-то лошадью. Садчикова обиделась, а он, засмеявшись, пояснил: "Глупенькая, лошадь – самое красивое и грациозное животное на свете. Ты тоже напоминаешь кобылку, которая ждет своего жеребца. Так и хочется тебя оседлать. Ты создана для секса…" Сколько у нее их было – этих жеребцов!

Ида, стоя под душем, что-то напевала. Она скорее почувствовала, чем увидела, как в ванную вошла Элла.

– Ты можешь сделать себе водный массаж, – сказала Хрусталева.

– Нет, это меня сразу расслабит. Может быть, потом.

Стоя под струями воды, Садчикова видела, какими глазами смотрит на нее хозяйка квартиры. Так на нее смотрели только мужики. В другой раз она, наверное, застеснялась бы, а сейчас почему-то не испытывала ни малейшего неудобства. Более того, ей даже нравилось, что Элла пристально ее разглядывает.

– Ты немного полновата, – спокойно произнесла Хрусталева, – но большой беды в этом нет. Посидишь неделю на диете и станешь привлекательнее, чем все эти журнальные красотки с обложек.

– А ты их видела голыми?

Элла усмехнулась:

– Конечно. Ничего завидного там нет. Вешалки! Редко попадается девчонка, которая привлекательна не только на обложке журнала. – Она набросила на Садчикову махровое полотенце. – Выходи, у меня все готово.

Когда Ида хорошо рассмотрела выделенное ей одеяние, названное хозяйкой «халатом», она обалдела: принять эту вещь за халатик было никак нельзя. С таким же успехом дорогое вечернее платье можно именовать домашним сарафаном. Слишком смелый наряд…

Весь лиф, до самой талии, был выполнен из прозрачных переплетенных лент. Спинка прикрыта, но зато полы переда состояли из отдельных полос, сквозь которые виднелось голое тело.

Молодая женщина замерла перед зеркалом. Потом слегка повернулась и увидела, как красиво сквозь прозрачное кружево лент просвечивает грудь. Она заметила, что соски твердеют, упираясь в переплетенную ткань. Сексуальное одеяние! Ида почувствовала желание. Обычно оно появлялось лишь тогда, когда рядом присутствовал мужик. Сейчас мужика не было и в помине. Происходящее казалось Садчиковой таким необычным… И приятным. Она видела собственные глаза в зеркале. И свое тело. Возникшее желание становилось все острее.

– Ида! – позвал ее женский голос. – Ты скоро?

И Садчикова, не задумываясь, отправилась на зов… А почему бы и нет?! В конце концов, она не обязана ни перед кем отчитываться.

Они сидели за столом напротив друг друга. Пили мало – ровно столько, чтобы вновь слегка расслабиться и почувствовать себя раскованно. Последнее касалось лишь Иды, хозяйка квартиры и так держалась непринужденно. Она не торопилась, наблюдая за гостьей… Элла Борисовна никогда не торопилась.

Ида стояла с наполненной рюмкой коньяка возле окна и смотрела на ночную Москву.

– Знаешь… – вдруг обернулась она к Хрусталевой. – А ведь сынки Михаила правы. Баб у него перебывало, как сам говорил, столько, сколько ему хотелось. Только мальчики одного не знают: именно я стала для их отца той самой женщиной, которая по-настоящему сумела его удовлетворить. Он не раз говорил мне об этом.

– Иначе он бы на тебе не женился.

– Конечно! – немедленно отозвалась Ида. – Михаил всегда знал, что ему нужно. А уж в постельных делах… – она хихикнула, – толк понимал.

– Вряд ли он делился такой информацией со своими отпрысками, – рассмеялась Элла.

– Это точно. Ну их в задницу, этих паразитов!