Подиум

– Что они могут, эти твои мужики? Эгоисты – только о собственном удовольствии думают! Трахаться нечем, – она сказала грубее, – а все на бабу норовят залезть. И потом считают, что облагодетельствовали ее по гроб жизни. Не-ет, – протянула Хрусталева, – я лучше мужика…

Она становилась то нарочито грубой, то ласковой и не отпускала послушное тело ни на минуту.

Ида простонала:

– О-ох, никогда не испытывала ничего подобного. Это извращение, извращение… – шептала она. И страстно желала, чтобы ее ласкали еще и еще.

Глава 7

Катя наконец придумала, как вывести Наташу из состояния, в котором та находилась. План был прост.

Богданова на днях рассказывала ей про одну свою знакомую, с которой случилась беда. Ту девушку звали Валя. Она лежала в больнице. Наташа хотела ее навестить сразу после демонстрации моделей "Весна – лето 2000"…

– Собирайся, собирайся! – Утром Катя предстала перед подругой непреклонная, как стена.

– Не стой над душой, – вяло сопротивлялась Наташа.

– Ты же матери ее обещала, что непременно сходишь в больницу, – не отставала Катя. – Помнишь, как мне рассказывала?

– Помню. – Наташа нахмурилась и стала сползать с постели.

Катя ликовала: сработало! А то заладила: не нужно ей, дескать, ничего, отстаньте, жизнь кончена…

– Хоть сдохни! – услышала Катя бурчание, доносившееся из ванной. ("Ничего, ничего, пусть побурчит, лишь бы не плакала".) Царева выбрала верную тактику. Легкомысленная с виду, Наташа Богданова была в общем-то очень обязательным человеком. И добрым. Она старалась помочь каждому нуждавшемуся в помощи, если имела такую возможность.

Выйдя на улицу, Богданова пошатнулась.

– Ты чего? – испугалась Катя.

– От свежего воздуха голова закружилась.

– Конечно, если сутками сидеть, не вылезая из постели, еще не то будет! Ноги откажут…

Богданова направилась к своей темно-синей «девятке», которая с той памятной ночи так и стояла во дворе.

– Ты на машине собираешься ехать? – удивилась Катя.

– Ну не пешком же я пойду!

Вчера, выйдя днем на улицу, Царева заметила, что соседки поглядывают на нее с повышенным вниманием.

– Машину никак купила? – не выдержав, спросила одна из них, самая любопытная.

– Нет, это подружкина.

– А-а! То-то я смотрю: стоит и стоит. А это, выходит, не твоя… – с облегчением произнесла тетка.

Народец в их доме с трудом переносил чужое благополучие. С этой соседкой жила внучка, Катина ровесница, и пожилая женщина ревностно следила за тем, чтобы у кого-то, не дай бог, не было чего-то лучшего, чем у ее раскрасавицы внучки.

Сейчас соседка тоже находилась на своем боевом посту: она неодобрительно покосилась на Наташину шубку – и поджала губы.

– Публика тут у вас… – невольно улыбнулась Богданова, заметив косой взгляд.

– Нравы вороньей слободки, – вздохнула Катя.

– По-моему, эту тетку сейчас кондрашка от злобы хватит.

– К счастью, не все здесь такие. Мамина подруга, тетя Нина, она в квартире напротив живет, про завист-ливых людей говорит так: "Что такое для них счастье? Счастье – это не когда он корову купил, а когда у соседа свинья сдохла".

Наташа впервые за все последнее время рассмеялась:

– Здорово! Надо будет запомнить. Метко сказано.

Они подъехали к терапевтическому корпусу районной клинической больницы.

– Четвертая терапия? – переспросила у Кати в отделе справок пожилая медсестра. – А кто вам там нужен?

– Поздеева, – вместо Кати ответила Наташа.

На лице медсестры появилось странное выражение – На четвертый этаж подниметесь. Пешком, лифт не работает. Сразу налево, где написано: "Третье хирургическое отделение". Его пройдете до конца. За медицинским постом будет терапия. Таблички там нет, – предупредила медсестра. – Раздевалка временно не работает: затопило. Верхнюю одежду снимете на лестнице и аккуратненько пронесете с собой.

Похоже, в этой больнице не только лифт сломался. Здание имело запущенный вид и давно нуждалось в ремонте: облупленные стены, драный линолеум, растрескавшиеся рамы на окнах – смотреть на все это было тоскливо.

Пока поднимались по лестнице, нанюхались всевозможных запахов. Пахло едой, лекарствами и еще чем-то неприятным. Больные, одетые в принесенные из дому разноцветные халаты, молча провожали глазами двух хорошеньких девушек.

– Господи, какая нищета! – с дрожью в голосе прошептала Наташа. – И здесь вынуждены находиться больные люди, которые нуждаются в лечении и уходе!

Они, не встретив никого из медперсонала, прошли насквозь длинный коридор третьего хирургического отделения и, толкнув стеклянную дверь, оказались в четвертой терапии.

– Вам кого? – тут же остановила их дежурная медсестра.

– К Поздеевой Валентине.

– У нее сейчас мать находится… – Медсестра помедлила, словно хотела еще что-то добавить, но передумала. – Можете пройти. Только недолго!

Девушки подошли к палате.

– Мне как-то не по себе, – пролепетала всегда такая дерзкая Наташа. – Все так странно на нас смотрят.

Они толкнули дверь и оказались в нужном помещении…