Подходим друг другу. Как теория привязанности поможет создать гармоничные отношения

В последнем эпизоде шоу они лидировали. И почти выиграли огромный приз, но на финишной прямой потеряли первенство. В интервью для финального эпизода на вопрос, о чем из сделанного они сожалеют, Карен отвечает: «Наверное, мы проиграли потому, что я требовала к себе слишком много внимания. Сейчас я понимаю, что перегибала палку. Я все время просила Тима дать мне руку — не представляю, почему это вдруг показалось так важно. Но я сделала выводы и решила, что больше не буду так себя вести. Зачем все время хватать его за руку? Это глупо. Надо было самой держать себя в руках, а не ждать этого от других». Тим был немногословен: «Соревнование похоже на реальную жизнь. Это, наверное, самый невероятный опыт за всю мою жизнь. Нам даже некогда было злиться друг на друга. Мы торопились перейти от одного задания к другому».

Ни один не упомянул важный факт: Тим перетрусил перед двойным банджи-джампингом и чуть не вышел из игры. Карен уговаривала и успокаивала его, напомнив, что она тоже будет прыгать, но он — ни в какую. Даже снял с себя все снаряжение и ушел. Но потом все же решился прыгнуть. Вот в этот момент их и обошли соперники.

Теория привязанности гласит, что основной посыл Карен (что она может и должна контролировать свои эмоциональные потребности и самостоятельно справляться со стрессом) в корне неверен. Она сочла, что проблема в ней. По данным исследований, все ровно наоборот. Привязанность настраивает мозг просить поддержки у любимого человека и заботиться о его постоянном психологическом и физическом присутствии. В случае отказа в поддержке мы запрограммированы продолжать попытки до получения желаемого. Если бы Карен и Тим знали об этом, ей не пришлось бы краснеть за просьбы взяться за руки в минуты волнения, которые транслировались на всю страну. А Тим, в свою очередь, просто взяв ее за руку, прибавил бы обоим куража для победы.

Если бы он сразу так сделал, ему не пришлось бы позже «тушить пожар» эмоций. И он по собственной инициативе мог бы брать ее за руку, не дожидаясь просьб и признаков волнения. А послушай он Карен перед прыжком, они не потеряли бы столько времени.

Согласно правилу привязанности, люди требуют столько, сколько недополучают. Удовлетворив свои эмоциональные потребности — и чем скорее, тем лучше, — они переносят внимание на внешний мир. В литературе это называется «парадокс зависимости»: чем больше двое зависят друг от друга, тем независимее и смелее себя ведут. Карен и Тим не знали, что эмоциональная связь дает конкурентное преимущество.

Мы долго шли (но идти еще далеко)

Самообвинения Карен в излишней требовательности и равнодушие Тима к своей роли в отношениях — не редкость. И не их вина: в нашей культуре порицается базовая потребность в близости и особенно в зависимости, а независимость возводится на пьедестал. Мы воспринимаем ее как аксиому — себе в ущерб.

Идея эмоциональной самодостаточности не нова. Не так давно в западном обществе царило убеждение, что дети будут счастливее, если предоставить их самим себе и научить успокаиваться самостоятельно.

Но потом появилась теория привязанности и перевернула все с ног на голову — по крайней мере в отношении детей. В 1940-е годы специалисты предупреждали, что «избалованные» дети — несамостоятельные, закомплексованные и вырастают в эмоционально нездоровых и не приспособленных к жизни взрослых. Родителям советовали обращать поменьше внимания на младенцев, пусть даже они часами плачут, и кормить строго по расписанию. В больницах детей изолировали от родителей, видеться можно было только через стеклянную стену. Социальные работники изымали ребенка из семьи и отправляли на патронажное воспитание при малейших намеках на проблемное поведение.

Считалось, что родителям и ребенку необходима дистанция и что привязанность не нужно демонстрировать постоянно. В популярном издании для родителей, опубликованном в 1920-е годы, «Психологическая забота о детях» (Psychological Care of Infant and Child) автор Джон Бродас Уотсон предостерегал от «избытка материнской любви» и посвятил книгу «первой матери счастливого ребенка». Этот ребенок, по мысли автора, должен вырасти полностью независимым, бесстрашным, уверенным в себе, гибким и изобретательным человеком. Только физическая боль смогла бы выжать из него скупую слезу, и он стал бы полностью погруженным в свою жизнь и не привязывался бы ни к местам, ни к людям.

До середины XX века, а точнее — до 1950–1960-х годов, когда вышла принципиально новая работа Мэри Эйнсворт и Джона Боулби — основателей теории привязанности, психологи не представляли, что такое связь матери и младенца. Его привязанность к ней была в их глазах побочным продуктом жизнеобеспечения: мать ассоциируется с пищей, поэтому развивается потребность в ее присутствии. Боулби заметил, что младенцы с полностью удовлетворенными потребностями, но без объекта привязанности (отказники и сироты военного времени) отстают в развитии по физическим, интеллектуальным, эмоциональным и социальным навыкам.