Подкидыш

—  Я уже поназаписывал на сорок копеек,— проворчал тот.

—  А ты запиши себе на носу.

Честное слово, Завря засмеялся — уж этот-то посвист его все они умели различать.

—  Запиши да запиши, — все-таки проворчал Вова.— Луч­ше бы Заврю как следует учили писать!

А вот это, кстати сказать, было совсем не просто — нау­чить писать Заврю. Начать хотя бы с того, что Завря не мог так держать ручку, как люди,— руки у него для этого были слишком выгнуты локтями наружу, никак не писались у него буквы сверху вниз, как положено в чистописании и вообще в написании.

—  Так пусть он пишет снизу вверх! — сообразил рассудительный Вова.

Дело пошло. Пошло, но не совсем. Завря сливал буквы. В слоге «МА» наружная черточка «М» и первая черточка «А» были у него одной общей черточкой. И поэтому слово «МАМА» писалось у него так, что оно от слияния черточек загибалось вверх и было неразборчиво — узор какой-то, похожий на ино­странное слово NANA, слитое верхушками букв.

Бросились покупать кубики с буквами — уж кубики-то не слепишь, не сольешь, как буквы на бумаге. Долго растолко­вывали Завре, как сложить имя Ивасик из кубиков-букв, складывали и читали ему протяжно, переводя пальцем с кубика на кубик, упрашивали;

— Ну же, Завренька, сложи сам!

Ни в какую.

А отошли, измучившись, вернулись — у Заври человечек из кубиков-букв выстроен. Не сразу разглядели-сообразили, что человечком-то из шести кубиков выстроено имя Ивасик, только справа налево и снизу вверх;

К

ИСА

ВИ

— Ну чего, пусть так и пишет ,— сказал Вова, — справа

налево и снизу вверх.

—  Не знаю, — усомнился Глеб, — конечно, арабы пишут справа налево, но мы же его не арабскому письму учим. И ведь у них строчки все же, как и у нас, читаются сверху вниз. А тут снизу вверх.

—  Если книжку с конца писать, так и будет, — заступился за друга Ивасик.

— Пусть писать — мы бы его читали и переводили на пра­вильное письмо. Но читать-то как же он будет?

— Наоборот!

Возник спор — мнения разошлись.

— Рразберемся! — твердил свое Вова.

Но разобраться было совсем не просто. Почему, например, Завря, когда писал на бумаге, все буквы сливал между собой черточками или верхушками, а «Р» писал непременно отдель­но? Почему он то, поддаваясь уговорам, писал слева направо, как это положено, а то, упрямясь, опять справа налево, но при этом строчки неизменно начинал снизу страницы и вел вверх? Десятки «почему»! А то, что Завря кубики-буквы ни­когда не выстраивал в линию, но всегда громоздил их один на другой в фигуры-слова, но и тут сохраняя порядок снизу вверх и справа налево? Из собственного имени он вообще та­кую фигуру сделал, что как она только не рассыпалась — для этого, правда, ему пришлось нагромоздить после «В» три буквы «Р» вместо одной, а в самом верху, изображая, видимо, его голову, красовался последний кубик с буквой «Я». Иногда в своей «школьной» тетради — да что там иногда, очень час­то — Завря писал только согласные, из гласных же признавал лишь «И», «Ы» и «Я».

— И ничего особенного, — удивлялся непонятливости

братьев и сестры Ивасик.— Что говорит, то и пишет. А вы, что ли, по-другому? Что ли, вы у кабардинцев услышите их восемьдесят согласных?

—  У кабардинцев — мне все равно. А Заврины звуки я должна различать,— твердо сказала Лиля.

—  Сначала научись их говорить, — посоветовал Вова.

И Лиля тренировалась, и тренировался Завря, и трениро­вался Глеб.

А потом как-то принес Глеб в дом кубик Рубика. Все вдоволь повертели его, пытаясь разбросанные по разным сто­ронам цвета собрать каждый на одну сторону. У Глеба полу­чалось, у Вовы — нет. Ивасик и Лиля почему-то вообще мало заинтересовались игрушкой. А часа через два кубик забросили и забыли про него. Но не забыл Завря. На каждом малом цветном квадратике он написал букву — все согласные, неко­торые и по два раза, и три свои гласные: «Ы», «И», «Я» — как на азбучных кубиках. А потом подбежал к Глебу с куби­ком, повертел-повертел его туда-сюда и с тихим свистом-сме- хом протянул. Глеб занят был какой-то книжкой и отмах­нулся от Заври:

—  Ну, намазюкал! Зачем испортил кубики? Чем Рубика вертеть, учился бы писать лучше. А то только и знаешь: играть.

Иногда на Глеба нападало такое ворчливо-назидательное настроение.

Но Лиля вгляделась и сказала:

—  По-моему, здесь что-то написано. Ивасик, правда же?

Ивасик подошел, смотрел минуты две, а потом прочел:

—  «ЗВРЯГВИЛЗ». Постойте, где здесь продолжение? Ага: «ВЗКМНЯ». Понятно? Он же подряд пишет и без глас­ных почти. Получается: «Завря Гвилизов из Камня».

—  Врешь! — от неожиданности грубо воскликнул Глеб.

—  Если я вру, читай сам: тут еще на четырех сторонах чего-то написано.

Все бросились читать и расшифровывать — насилу рас­шифровали: «Завря Гвилизов из Камня, читает, пишет, очень умный человек, Завря милый, солнышко».

—  Ничего себе, — сказал Глеб, — написать такое послание на кубике Рубика — такое дело изобретателю Рубику не при­думать! Завря, а напиши: «Глеб великий ученый».

—  И «Лиля циркачка и фокусница»!

Миг — трун, трун, трак-трак, прк-прк, и Завря навертел. Прочли, расшифровали — точно.