Подкидыш (СИ)

Ловко вынырнув из объятий, он уже разворачивается к лестнице, чтобы спуститься и открыть, но «брат» ловит его за запястье и останавливает. Они встречаются взглядами.

— Мама, откроет. Мы не договорили, Локи. — Тор сжимает челюсти, непреклонно смотрит на мальчишку.

— Тор… — Карты на стол, все, что есть в рукавах — тоже. У него больше нет лишних жизней, чтобы лгать и пытаться искать свое счастье где-то в другом месте. Его счастье здесь. — Моего отца выпустили из тюрьмы неделю назад. — он сам не замечает, как спина выпрямляется, как подбородок вскидывается, а руки сжимаются в кулаки. Лафея здесь еще нет, но Локи уже будто готов начать их личную/вечную битву. Готов начать ее в одиночку.

Тор на миг поддаётся шоку. В его глазах мелькает страх, а затем… Жгучая ярость. Челюсти сжимаются, и он просто кивает.

Без лишних вопрос, без глупых фраз…

Локи думает, что именно за это и продал ему свое сердце. За эту многогранность: быть невероятно простым по жизни, но в сложных ситуациях становится великолепным, бесстрашным воином и стратегом. Он шепчет, тихо-тихо, будто боясь, что если скажет громко, то момент сломается, и Тор начнет кричать.

— Я сказал тебе правду, но сейчас… Мне придется уйти на некоторое время.

— Я не могу отпустить тебя. — Тор не кричит, не ругается. Говорит лишь то, что думает. По факту.

Будто «ты можешь делать что угодно, но ты — мой. Если понадобится, кулаки в порошок за тебя сотру.»

Он слышит Локи и принимает его слова, как правду. Как есть.

Элемент с рюкзаком под кроватью прошел, но не будет забыт. Он, будто очередное напоминание, что Локи нужно доверять, если не хочешь все разрушить. Очередное и очень нужное.

И Тор уже тянет руку, хочет что-то сделать, но мальчишка отшатывается. В его глазах появляется сталь.

— Сейчас совершенно не время, чтобы сбегать. Ты не сдал экзамены, учебный год еще не кончился, и я не могу позволить тебе…

— Мне не нужно твое позволение, Тор. Просто не лезь в это, и все будет в порядке. — он вдруг становится отстраненным, будто думает уже о совершенно других вещах. Тор чувствует как его в миг окатывает холодом.

Снизу раздаются приглушенные голоса, а затем слышно как Фригга зовет Локи, чтобы тот спустился. Бросив последний взгляд на парня, мальчишка идет к лестнице.

— Мы договорим позже. Я не позволю тебе… — Тор идет следом, хмурится. Локи не дает ему договорить:

— Без разницы. — он вскидывает руку и хмыкает. Вновь закрывается.

И дело не в том, что ему хочется победить отца, чтобы потешить свое самолюбие. Чтобы поднять себе самооценку.

Локи просто знает, что если в это дело влезет кто-то лишний, он пострадает. Возможно до смерти.

И шаг на первую ступеньку лестницы происходит одновременно с тем как его мозг переклинивает. Он резко входит в шоковое состояние/транс/анабиоз. Ноги сами спускаются, делают пару шагов по паркету.

Локи будто не здесь.

— Здравствуй, малыш! Какая встреча…

Его гребанный блядский отец стоит на пороге, держит на мушке Фриггу, уже успевшую отойти подальше от входа, и криво улыбается. Короткий огненно-кровавый ирокез, выбритые, но уже чуть отросшие бока на голове, и мутный правый глаз, прорезанный шрамом…

Извечная презрительная усмешка.

Локи чувствует, как сердце ускоряется, ненависть буквально вскипает у него под кожей.

А Лафей ухмыляется. Он, блять, ухмыляется так же, как ухмылялся, когда избивал его, насиловал его и смотрел на него из-за решетки в зале суда!

Так, будто бы всё происходит точь-в-точь по его плану. Всегда.

— Локи?.. Локи это… — Тор останавливается рядом с ним, а затем делает несколько шагов вперед и, резко оттянув мать себе за спину, загораживает их обоих. Его плечи напрягаются.

— Ух, ты! Какие мы чертовски храбрые… — он улюлюкает, наклоняет голову на бок и оглядывает Тора с ног до головы. Делает мах пистолетом в сторону напряженной Фригги, что за его спиной. — Твой сын — лев, как я вижу, Фригга! Прямо повод для гордости. — он вдохновлено вздыхает, кладет руку на сердце и гадко ухмыляется. — А ты однако выбрал себе правильную семью, малыш. Они, если что, и от пули прикроют и от собственного отца извращенца, мм… — он смотрит прямо в остекленевшие яростно/ярко-зеленые глаза и разочарованно цокает. Качает головой. — Ведь ты сам не в состоянии сделать что-то хоть немного не жалкое, да?.. Сколько лет прошло, а ты все такой же отвратительный, малыш. Мне немного даже горестно, что этим милым людям… — он дергает рукой с оружием в сторону Одинсонов вновь, но Тор даже не вздрагивает. Лафей фыркает. — Что им пришлось взять тебя. Надо же как не повезло, тц-тц-тц… Думали взяли милого мальчика, а оказалась… Жалкая гадюка. Однако… Я, наконец, пришел за тобой, малыш… Сейчас я здесь, и я готов освободить ваши шеи от тяжести этого жалкого гада.

На пару секунд образовывается вакуум. Тишина давит на уши. Но не долго.