Подкидыш (СИ)

Однако логика и логичные рассуждения никогда не были его слабой частью. И поэтому, когда Один всё же возвращается из своей супер-затяжной командировки, Локи оказывается и в его кабинете, и во все оружии.

Ближе к вечеру, в середине второй недели с момента выписки, скурив четверть пачки сигарет, он привычно нажимает на ручку запертого кабинета, и она неожиданно нажимается. Словно заранее зная, что это произойдёт именно сегодня, он крепче сжимает прихваченные архивные папки и, придав движениям больше вязкости/ленивости, заходит внутрь.

Мама всегда учила его, что быть добропорядочным, быть джентльменом, это важно, но… В их с Одином отношениях нет места вежливости и тактичности.

Поэтому он заходит без стука. Поэтому он закрывает за собой дверь с лёгким хлопком. Поэтому закрывает её на замок.

Ничего криминального или злого, ничего предумышленного или мстительного… Им просто нужно поговорить. Полно и обстоятельно.

Как двум взрослым людям, так сказать.

Когда он заходит, Один стоит лицом к окну, с кем-то разговаривает по телефону. На стук двери не оборачивается.

Локи неспешно проходит внутрь, осматривается так, будто бы он здесь, ха-ха, впервые, а затем садится в одно из кресел, что рядом со столом. Тягучим слитным движением он закидывает ноги на стол из, похоже, красного дорогого дерева и чуть шевелит пальцами в чёрно-белых носках в клеточку.

На самом деле он мечтал об этом, — да-да, о том, чтобы закинуть ноги на чужой дорогущий вычурный стол, — ещё с того момента, как всё понял. Как понял, что ему всё же придётся обстоятельно поговорить с Одином.

Локи просто мечтал прийти вот так вот и показать ему, что он больше не боится. Не боится никого и ничего. Хотя нет, даже не столько не боится, сколько, мм…

Он просто хотел прийти. Прийти и показать Одину, что, наконец, сделал за него то, что сам мужчина сделать не смог. Что это он убил Лафея. Что это он развеял его пепел над этим грязным городом.

— Что ты здесь делаешь? — развернувшись и отложив телефон, Один садится, откидывается на спинку кожаного кресла и с прищуром смотрит на его ноги.

На носки в частности.

— Пришла пора рассказать мне, разве нет?.. — немного металла в голосе, немного упрёка.

На его, Одина, лице много эмоций. Слишком и неожиданно много.

Локи смотрит на повязку, сейчас только на неё… Его отец очень редко носил свою, чаще просто любил стращать врагов и друзей мутным маревом своего слепого глаза.

А Один — нет. Ему, видимо, не приятно, что теперь один его глаз — жалкое убожество.

— Хотя нет, даже не так. Мне пора рассказать вам, да?.. — он склоняет голову к плечу.

Прямо сейчас это всё — игра. Весёлая и довольно интересная игра с участием Одина.

Локи чуть подаётся вперёд и швыряет на стол те папки, что у него в руках. Они шлёпаются поверх документов мужчины, и его губы изгибаются зло/чуть презрительно.

Мальчишка говорит:

— Вы дружили. Ещё в средней или старшей школе. Потом вместе начали приторговывать. Ваша семья была довольно обеспеченной, и как вам только удавалось сохранять это в тайне?..

Он заводит руки за голову, переплетает пальцы в замок и из-под прикрытых ресниц смотрит на то, как мужчина листает одно из личных дел. Его движения уверенные, неспешные, глаза спокойно бегают по строчкам, брови чуть хмурятся, сходясь к переносице.

— Только вот, что же произошло, мм?.. С чего мой папаша вдруг решил торговать, а? Высокие баллы в школе, ученик, подающий множество надежд и… У меня пазл не складывается, мистер Одинсон. Дополните?

Мужчина кивает, берётся за вторую папку и говорит:

— Его отец был отвратительным, мелочным и эгоистичным человеком. Он был тряпкой, лизоблюдом и выстилкой для ног его шефов, — неожиданные, грубые и далеко не дружеские слова Одина заставляют его собственные губы растянуться в ещё большей усмешке. Даже скорее в оскале. Они с Одином вдруг оказываются всё же более одинаковы, чем различны… — Он работал обычным офисным планктоном, имел таких же офисных друзей… Разница была лишь в том, что они были злыми и сильными, постоянно подшучивали и издевались над ним. Он в отместку издевался над собственной семьёй, Лафей довольно часто появлялся в школе с синяками, тщательно прикрытыми длинной одеждой.

— Надо же, как знакомо… — Локи перебивает Одина, потягивается, а затем заглядывает ему прямо в глаза. Жёстко, медленно говорит: — До меня дошли слухи, что вы подняли на него руку, буквально вот недавно… Пока меня не было.

Один прищуривает свой единственный глаз, лёгким движением захлопывает папки, а затем сплетает пальцы в замок, ставя локти на стол. Долго смотрит на него в упор, но Локи не ведётся на этот суровый взгляд.

Затем слышит: