Подкидыш (СИ)

Он скребёт ногами по полу, пытается отползти, царапая тонкие нежные лодыжки и ступни о камни. В груди теснится боль. В груди огромная сфера желания/жажды/потребности чего-то, что поможет ему уйти от этого, от боли. Ему кажется, что ещё секунда, и эта боль вытеснит из него всё.

В том числе и жизнь.

— В-ван… В-ванд… — хрип, стон, он почти готов сорваться на крик.

Сознание — перепады туманности.

— Тшш… Молчи-молчи… Всё в порядке, боль скоро кончится, скоро кончится… — она вытягивает его руку и одним движением подола стирает всю кровь, что хлещет из расцарапанного предплечья. Она закрепляет жгут чуть выше сгиба локтя. Делает так, как правильно. И улыбается. Всё ещё улыбается. — Тебе просто нужно довериться мне, хорошо?.. Я знаю, ты веришь мне… Поверь, что всё кончится, всё это кончится… Я смогу помочь, ладно…

Он комкает свою футболку и скрипит зубами. Кивает, кивает дико и судорожно. Лишь бы закончилось, что угодно лишь бы это мучение закончилось.

— Д-да… Д-да…

Она улыбается. Её красивое голубое платье в крови, и это должно быть выглядит ужасно. Но он не видит. Ничего не видит из-за потока слёз.

Когда игла медленно проникает под кожу, его глаза в ужасе/шоке/неверии распахиваются. Он дёргается, но её руки вдруг становятся чертовски сильными.

Он не может отползти. Боль скручивает спазм за спазмом.

— Тшш… Я подарю тебе покой, тебе лишь нужно нажать на поршень… Просто нажми, и всё закончится… Слышишь, Локи, я спасу тебя…

— Нет…

Он дёргается. Боль скручивает, но он сильнее. Он всегда сильнее, чем его боль.

И он готов на всё, готов ко всему, но… Но не к этому. Он не вернётся к этому. Никогда не вернётся к этому.

Это замкнутый круг. Вечный круг. Вечный Уроборос/Ермунганд.

Если он не разорвёт его сейчас, не разорвёт никогда.

И он говорит:

— Нет.

Он тянет руку к шприцу и вырывает его. Резко/дико/без шансов. Также рывком разрывает жгут.

Ванда держит. Ванда шепчет. Ванда улыбается.

Но Ванда лишь плод воображения. Лишь часть его больного сознания.

Она шепчет:

— Локи, ты обретёшь покой, слышишь… Всё будет…

— Нет!

Он садится рывком. Собственный крик отдаётся в ушах. Набатом и совсем рядом с заполошным стуком сердца.

Он опускает глаза на свои дрожащие руки и пытается дышать. Параллельные царапины, маленькие капли крови, там, где острые ногти надавили слишком сильно.

В свете разноцветных фонариков ему кажется, что он всё ещё спит. Ему кажется, что всё это нереально. Что всего этого нет.

Руки выкручивает. Ноги выкручивает. Он привстает на лопатках и кусает губы до крови, вплетающейся во вкусовые рецепторы.

Это откат. Всё же откат. Доктор предупреждал.

Он и сам видел, и сам замечал, но… Курение немного убаюкивало растущее желание. Локи не думал, что накроет так сильно и так резко.

Первые дни будет просто. Потом желание будет увеличиваться. Доктор предупреждал.

Бывших наркоманов не бывает.

К концу второй недели ему станет плохо. Как только это произойдёт, он должен вызвать скорую и отправиться в больницу. Доктор предупреждал.

Бывших наркоманов не бывает.

Локи скатывается с постели и падает на пол. Удар чуть отрезвляет, и этой трезвости хватает на то, чтобы добраться до шкафа с одеждой.

Пальцы трясутся, он еле-еле справляется с пуговицей на джинсах. Отлепляет от себя влажную, потную футболку и кое-как накидывает другую. Сверху тёплую кофту на молнии.

Он хочет. Просто хочет.

Не важно чего. Важно в каком количестве.

Желательно в большом. Чем больше, тем лучше. Всегда лучше.

Он бьёт себя по лицу. Наотмашь, так сильно, как может. Затем снова.

Это тоже освежает на миг. Он оглядывается в полутемной комнате, кидается к рюкзаку и вываливает всё содержимое на пол. Роется, кое-как нашаривая пачку с сигаретами.

Миг проходит, но курево уже в руках. Сейчас станет легче. Он готов к тому, что станет легче.

Щека жжёт, царапины на предплечьях тоже. Боль прокатывается по телу волнами, напряжение нарастает.

Он разрывает упаковку, а затем последняя сигарета ломается в его вздрогнувших, вдруг сжавшихся пальцах.

— Нет… Нет, нет, нет…

Он бьёт кулаком по полу. Пачка последняя. Пачка. Последняя.

Он жмурится до белых точек перед глазами и снова бьёт себя. Бьёт себя. Шатаясь, поднимается.

Выхода нет. Натягивая носки, распихивая по карманам телефон, деньги и фальшивое удостоверение, он понимает, что другого выхода нет.

Как сильно он не старается, дверь комнаты всё равно чуть хлопает, закрываясь. По лестнице Локи спускается бесшумно, и это удивительно. Он чуть не летит головой вниз, когда боль накатывает слишком сильно.

Входная дверь открывается, и часы показывают полпятого. Ночи или утра значения не имеет.

Он просто сбегает в темноту улиц.

+++

Он вздыхает и вновь выходит на крыльцо. Кружка с кофе в руках — уже вторая по счету.

Опустившись на ступеньки, поправляет куртку на плечах и пытается чуть остудить напиток. Для раннего утра довольно прохладно. Середина весны, как никак.

Тор не знает, что делает здесь. Не знает, почему никуда не звонит, почему не бежит, сломя голову… Куда? Этого он тоже не знает.