Подкова для летучей мыши

– Обидно, – с сердцем выдохнула Дарья. – Так обидно, так обидно… что и выразить я вам не смогу, девушка. Ты тут пашешь с утра до ночи, голову от плиты не поднимаешь и еле набираешь, чтобы концы с концами свести. А эти… то отдохнуть, то полежать, то в кино, то на прогулку. И горя не знают, в деньгах купаются. Икону он купил… Она, икона-то эта, может, скольким бы людям помогла, если бы в храме, на виду, для всех висела. А он – присвоил. Купил. Я, мол, изворовался, а жену Господь за меня по рукам бьет, так пускай Богородица исцеляет. Я купил.

– Вы имеете в виду «Троеручицу»?

– Ну да. Он и другие всякие иконы покупал. Старинные тоже. Но эта какая-то особая оказалась, чудотворная. Хозяйка-то как взяла ее, так у нее сразу все хвори прошли. А мучилась тоже… Ну вот он и обрадовался. Теперь можно дальше воровать, уж без последствий. Теперь у него личная благодать. В частной собственности.

По тону, по выражению лица Дарьи Степановны было ясно, что незаконное и, по-видимому, с ее точки зрения, слишком легкое обогащение Хромовых трогает ее до глубины души. Она почти ненавидела их за это, и еще большой вопрос, когда именно появилась эта ненависть. В тот ли самый момент, когда ей отказали в займе? Как знать…

– И вы решили его от этой благодати освободить?

– А почему все только им? Почему мы должны страдать, а они в молоке и меду купаться? Пускай тоже… узнают.

– Идея похитить икону возникла у вас или у Николая?

– У меня. Я сама все придумала, составила план. Коля только должен был приехать ко мне… как бы за продуктами. И увезти ее.

– За продуктами?

– Да… нам иногда давали… продукты.

– Тоже в счет зарплаты?

– Нет… нет, просто так, но… для них это – даже не расход, если вы об этом.

Да, наверное. Наверное, подаренный килограмм картошки не слишком сказывался на бюджете Хромовых, но я знала, что многие не делают и этого, и даже из рассказа этой обозленной и обиженной женщины было вполне очевидно, что «господа» обращались с дворней вполне по-человечески. Так что, если в тот раз Наталья отказала, то, наверное, не без причины. Скорее всего, она думала, что отданные деньги смело можно будет причислить к отданным без возврата, а сто тысяч – это не килограмм картошки.

– Дарья Степановна, вы упомянули, что составили какой-то план, – нельзя ли об этом поподробнее?

– План? Ну, в общем… да, это, конечно, был план, но несложный. В то время в доме квартировали рабочие, – хозяева меняли планировку сада, и я знала, когда они уедут. Так вот, в последний день, как раз перед тем, как им уходить, я и взяла икону.

– Чтобы можно было сказать, что это кто-то из них?

– Да.

– А когда хозяева заметили пропажу?

– В тот же вечер. Наталья Леонидовна днем практически не бывает в спальне, на это я тоже рассчитывала… а вечером она пошла к себе и увидела, что иконы нет.

– Николай забрал ее в тот же день?

– Нет. Я не хотела вызывать подозрений, поэтому велела ему приехать на следующее утро.

– А где до этого находилась икона?

– В кухне. Хромов поднял шум, обыскивать и снимать отпечатки приехали в тот же вечер, полночи не давали спать… Но подумали, как я и рассчитывала, на рабочих, и в доме осматривали в основном спальню.

– Вы уже имели покупателя на икону?

– Конечно, нет. Но я знала, что это – вещь дорогая, и была уверена, что, продав ее, Коля покроет все свои долги.

– Он сам нашел покупателя?

– Да. Наводил там какие-то справки и потом позвонил мне, сказал, что все в порядке, он получил деньги и рассчитался с долгами. А тут и следователи стали догадываться… Нашли там какие-то факты… Впрочем, я ничего не говорила, но… они как-то узнали. Сообщили Наталье, сказали, что арестуют Колю…

– Одну минуту, вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Сколько времени прошло с того момента, как Хромовым стало известно, кто преступник, до момента обнаружения… тела?

– Два дня. В среду приезжал следователь и о чем-то долго говорил с Натальей, после этого она стала странно посматривать на меня. В четверг ей позвонили, и после разговора по телефону она сказала, что выяснилось, что икону продал мой сын и что полиция хочет арестовать его. А меня, как соучастницу, она не может больше держать в доме.

– Вы расстались плохо?

– Да нет… нет. Ведь тогда я еще не знала…

Горестные воспоминания были еще свежи, и глаза моей собеседницы наполнились слезами. Но, по-видимому, Дарья Степановна была женщиной сильной и волевой. Она не дала волю чувствам и, проглотив слезы, продолжила:

– Наталья даже предложила мне отработать положенный по закону срок, пообещав, что заплатит, но я сказала, что не останусь. Раз уж я воровка… Я доработала четверг, а в пятницу собрала вещи и поехала домой. А здесь уже был настоящий бедлам. Всюду сновали какие-то люди, что-то писали, говорили, куда-то звонили… А Коля… он лежал здесь, посередине, весь в крови…

В этот раз силы воли не хватило и слезы полились рекой.

Глава 2

Когда моя собеседница успокоилась, я, стараясь быть как можно тактичнее и не касаться открытых ран, продолжила свои расспросы.

– Если я ничего не путаю, вы утверждали, что виновником… произошедшего является Андрей Хромов?