Подкова на счастье

- Рубите их! Рубите! - визжал Александр. - Надавить! Всей мощью! Всеми силами! Без пощады!

Буцефал скосил взгляд и остановился...

И новый кадр. Теперь уже Индия.

Александр сидит на берегу могучей реки. Длинностволые, стройные пальмы нависли над ним, даря желанную прохладу.

Рядом, склонив голову, лежит Буцефал. У него измождённый, подавленный вид. Судорожно дёргаются мокрые бока. Хриплый клёкот вырывается из горла.

- Ты устал вчера? - заботливо спросил Александр. - Да, бой был тяжёлый. Как ты сумел внушить лошадям, чтобы они не боялись слонов? Этих огромных чудовищ, вооружённых белыми клыками... Если бы не ты, кавалерия превратилась бы в дикое стадо!

Буцефал промолчал, с укоризной глянул на царя.

- Сегодня прибыл гонец с посланием от Аристотеля, - раздражённо сказал Александр. - Он упрекает нас в жестокости. Старику легко рассуждать в тиши своего Ликея. Он считает, идея добра должна объединить мир. Глупости!.. Человек подл, коварен и ленив... Его постоянно нужно держать в страхе, только тогда можно им управлять. Вот прислал символ...

Царь достал из шкатулки статуэтку - "обезумевший воин душит сам себя".

- Как думаешь, на что намекает? Может, в Греции зреет заговор и меня хотят убить?

Буцефал тоскливо посмотрел на подарок Аристотеля.

- Да, мудрец прав... - грустно ответил кентавр. - Я давно думаю об этом. И сердце разрывается от боли. Помнишь: без жестокости отвага! Так я учил тебя... А что вышло? Наш освободительный поход против восточных тиранов превратился в резню. Ты уничтожаешь целые города. Ты убиваешь близких товарищей, которые смеют тебе перечить. Тебе всюду чудятся заговоры. Честолюбие перешло в тщеславие, смелость - в безрассудство, гордость - в манию величия... Ты сам задушил всё лучшее. чем наградила тебя Природа.

- Замолчи! - гневно воскликнул Александр. - Я сын Бога! Мною руководит высшая сила! Если будешь мешать, я и с тебя шкуру сдеру!

- Не стоит утруждать себя. Я ухожу сам. Меня убил яд совести...

Кентавр протяжно вздохнул и закрыл глаза.

Александр бросился к нему на шею.

- Буцефал! Не покидай меня! Не смей! Я приказываю!

Он ощутил холод, который разливался по телу кентавра, и громко, не стесняясь слез, зарыдал.

К вечеру Никита и Патрик остались одни. Утомлённый впечатлениями дня, Треверс отправился спать, а Зеленков сказал, что должен как следует накормить и обмыть Патрика.

- Ты сможешь начертить план острова? - спросил кентавр. - Я ведь специально сделал так, чтобы он показал нам свои владения.

Никита нарисовал прутиком на песке большой овал, сделал пометки.

- Вилла, подсобные помещения, конюшня. Тут, по-моему, аэродром.

- Здесь, в бухточке, пристань, - указал копытом Патрик.

- Да? Я и не заметил.

- Там стоит морской катер. Если уходить - только этим путём.

- Наверно, охрана караулит.

- Посмотрим... Спешить не будем.

Сгущались сумерки. Ночные цветы источали резкие ароматы. Грустно запела какая-то птица.

- Скажи, - спросил Никита, - а у нас на Руси были до тебя кентавры?

- А как же, - усмехнулся Патрик, - Конёк-Горбунок...

- Нет, серьёзно!

- Ложись на сено. Полетим в Х век.

Зеленков плюхнулся на мягкий, душистый стожок. Патрик расположился рядом...

Видение четвёртое. ОБЛАК.

Лохматые, корявые тучи неслись над ночной степью. Порывы ветра волновали белые косы ковыля. На горизонте полыхали молнии. И каждая вспышка небесного огня заставляла вздрагивать лошадей, трусливо жаться друг к другу.

Мальчишки, которые пасли княжеский табун, тоже сгрудились у костерка, тревожно глядели на зарницы.

- Ишь, Перун балует! - сказал шустрый белобрысый парнишка.

- Плюнь, Добря, три раза через плечо, - торопливо посоветовал другой, худощавый, щербатый. - А то Перун ударит своей горячей десницей!

Добря встал, повернулся и со смаком плюнул, как советовал друг, угодив при этом ему в глаз.

Мальчишки засмеялись, не так боязно стало.

Только один отрок, ладный, широкоплечий, лежал в стороне, закинув руки за голову. Он смотрел вверх и ждал, когда в прорехе между чёрных туч мелькнёт его звезда.

Когда-то учитель, грек Арефа, показал ему эту яркую золотую точку на ночном небе и сказал: "Покуда она светит, удача будет сопутствовать тебе!"

- А правда, что Владимир - сын князя? - тихо спросил Добря.

- Говорят... - так же шёпотом ответил Щербатый.

Испуганно захрипели кони, затопали копытами, зафыркали.

Владимир вскочил, поднял с земли лук и стрелы.

- Пойду гляну. Может, волк подкрался. - И скрылся во мраке.

Он обошёл табун несколько раз, пристально всматривался в темноту. Нет, не светятся жадные глаза серого татя. Почудилось, наверно.

- Княжич, княжич, - услышал Владимир за спиной таинственный, вкрадчивый голос.

Мальчик обернулся - рядом стоял белоснежный, стройный жеребец.

- Чур меня! Чур!

- Не пугайся. Я - кентавр. Слыхал про такое чудо?

- Да. Грек Арефа сказывал свою сказку. Так то быль, значит?

- Выходит, так.

Владимир оглядел коня. Хорош! Ох, хорош!

- Как звать тебя?

- Облак.

И впрямь - лёгок и бел, словно пух небесный.

- Почему от людей таишься?