Подлянка, сэр!

Владимир тараторил быстро, вплотную приблизив свое лицо к моему. Тон его был умоляющим, но временами проскальзывали нотки ярости. Почему-то мне показалось, что если я сейчас скажу: «Нет, молодой человек! Я не могу поступиться принципами и скрыть от милиции правду», — то он меня задушит. К счастью, моя принципиальность находится в пределах нормы.

— Не волнуйтесь. Если адрес окажется верным, то я вас больше никогда не побеспокою. Большое спасибо, — улыбнулась я. — Вы очень хороший молодой человек. Желаю вам успехов.

— Спасибо вам, — оторопел Терентьев, видимо, не ожидавший такой легкой победы.

И его можно понять. К сожалению, я тоже часто замечаю, что люди моего возраста, измучившись от собственной невостребованности, жадно набрасываются на любую возможность показать свою значимость. Если вдруг какого-то человека угораздит попасть в зависимое от таких мегер положение, они ведут себя в точности, как пауки. Мне кажется, что выколачивать из окружающих таким образом внимание и почтение по меньшей мере неразумно. Эффект стопроцентно обратный.

— До свидания, — я встала, взяла бумажку с адресом и направилась к двери.

— Вы это… — Владимир замялся, — если надумаете что-нибудь со своей недвижимостью делать, звоните мне. Постараюсь что-нибудь подобрать.

— Спасибо, — кивнула я, хотя отлично понимаю, что производить какие-нибудь операции с недвижимостью мне уже вряд ли доведется.

Хотя мысль о том, чтобы взять на содержание какую-нибудь одинокую пожилую даму, чтобы за ней ухаживать в обмен на последующее получение жилья, показалась мне довольно разумной. Ведь я все еще не оставляю надежды, что Олежек когда-нибудь надумает жениться. Хорошо, если у невесты окажется жилье, а если нет? Не со мной же, старой, им сидеть. Молодые должны жить отдельно.

Размышляя таким образом, я вышла из агентства и уставилась на листочек бумаги. «Байкальская улица, дом 28, квартира 10».

— Байкальская, Байкальская… — название показалось знакомым.

Кажется, эта улица где-то здесь, совсем рядом. Глядя на титаническое здание Дома Советов, я закрыла глаза, пытаясь вспомнить какой-нибудь четкий ориентир. Вроде бы Московский проспект почти не изменился, но я здесь очень давно не была. Минуты через две поняла, что на собственную память полагаться больше нельзя. Дырочек в ней стало, как в хорошем сыре.

Рядом кисла от жары продавщица за тележкой с мороженым. Прижавшись боком к своему холодильнику, она положила голову на толстые, обгоревшие на солнце руки и тяжело дышала.

— Извините… — обратилась я к ней.

Женщина подняла на меня осоловелые глаза и, презрительно смерив взглядом с головы до ног, переплюнула через губу:

— Некондиции сегодня нет, топай дальше, бабка.

И опять положила голову на руки. Хорошо хоть пустую бутылку из-под пива не стала совать, хамка.

Тут меня задел мальчишка лет десяти, проезжавший мимо на роликах.

— Ой! Извините! — остановился он и собрался было ехать дальше.

— Подожди, мальчик! — с надеждой окликнула его я. — Ты не скажешь, как пройти на Байкальскую улицу?

— В подземный переход, на ту сторону, горсовет обойдете, мимо ларьков, и сразу Байкальская, — четко, по-военному объяснил мальчик. — Хотите, провожу? Я тут все равно просто так катаюсь.

— Нет, что ты! Спасибо тебе, — смутилась я.

— Пожалуйста! — ответил тот и укатил прочь.

Да, будь я на роликах, добралась бы до Байкальской за считанные минуты. Если только граждане не столпились бы вокруг с настойчивыми предложениями вызвать психиатрическую неотложку, слышала, есть у нас такая.