Подлинная история Айвенго, Робина Капюшона и прочих

- Что вы, сэр, что вы! Вы еще так слабы, вам нельзя даже думать о бое! И потом - разве я, ничтожная еврейка, достойна, чтобы из-за меня благородный рыцарь рисковал жизнью?

Вместо ответа Айвенго еще крепче прижал к себе хрупкое тело Ревекки. Коснулся губами ее соленых от слез щек и прошептал с неистовой, почти безумной нежностью:

- Ты достойна большего, слышишь? Ты достойна стать королевой - такая, как есть! Твоя красота, твоя доброта, твое бесстрашие, твоя беззаветная преданность - разве знал я что-либо подобное прежде? С той минуты, как увидел тебя впервые в доме твоего отца - сердце мое было отдано тебе без остатка. Не будь я скован клятвами, долгом и предрассудками моих единоверцев - на коленях просил бы тебя стать моей навеки!

У Ревекки перехватило горло. Осознав вдруг, что почти распласталась в объятиях Уилфреда, прижимаясь к его разгоряченной полуобнаженной груди - девушка вспыхнула до корней волос. Робко попыталась высвободиться, отстраниться, спасаясь от нахлынувших чувств.

- Сэр Уилфред, пощадите... Не нужно, прошу вас! Вы не ведаете, что говорите. Меж нами не может быть ничего, кроме дружбы и сострадания! Ваше положение, ваша благородная кровь, клятвы, что вы давали пред алтарем своей веры...

Но Айвенго лишь сильнее сжал ее в кольце рук - почти грубо, почти до боли. Жадно, требовательно заглянул в бархатные черные глаза, тонущие в алмазных слезах.

- К дьяволу положение, кровь и клятвы! - К чертям собачьим все, что стоит между нами! Ревекка, я так долго молчал, так долго таил это в себе. Но сейчас, здесь, перед лицом самой смерти, я вижу ясно как никогда - ты моя единственная любовь, мое сокровище, мой путеводный свет. Без тебя мне не нужны ни жизнь, ни почести, ни корона. Умоляю, скажи только слово - и будь что будет, я навеки твой!

Сердце Ревекки готово было разорваться от острой, невыносимо сладкой боли. Вся ее душа тянулась к этому человеку, сгорала дотла в пламени его признаний. Позабыв обо всем на свете - об отце в соседней келье, о страшном храмовнике, чьи посулы все еще звенели в ушах, о непреодолимой пропасти их вер и сословий - девушка судорожно обвила руками шею Уилфреда.

Спрятав пылающее лицо на его широкой груди, где гулко, часто стучало сердце, Ревекка еле слышно прошептала:

- Люблю... Давно люблю, с первого взгляда, с первого трепета в груди. Ты рыцарь моих снов, Уилфред. Без тебя мне не будет покоя ни в этой жизни, ни в грядущей. Даже если это грех, даже если завтра нас ждет плаха - сейчас я твоя, вся, до последнего вздоха!

Словно только и ожидая этих слов, Айвенго с хриплым стоном припал к нежным, трепещущим устам возлюбленной. Целовал неистово, жадно, упиваясь вкусом ее слез и собственной крови из прокушенной губы.

А Ревекка отвечала с не меньшим пылом, в огненном безумии позабыв о ранах любимого, о стыде, обо всем на свете. Лишь одна мысль пульсировала сейчас в затуманенном блаженством рассудке - "Пусть это длится вечно!".

В эту ночь для двух гонимых миром изгоев, заключенных в мрачных стенах Торкилстона, будто не существовало более ни страха, ни боли, ни завтрашнего дня. Лишь восхитительное, опаляющее безумие вспыхнувшей вопреки всему любви, не знающей ни веры, ни сословий.

Лишь под утро, в блеклых предрассветных сумерках, истомленные страстью любовники заглянули друг другу в глаза - и увидели в них отражение грядущей беды.

- Как же мы будем дальше, Уилфред? - чуть слышно выдохнула Ревекка, прижимаясь щекой к колотящемуся сердцу рыцаря. - То, что было между нами - лишь краткий сон, украденные крохи счастья. Там, за стенами, нас ждут лишь боль, позор и осуждение...

Айвенко глухо застонал - то ли от ноющей боли в ранах, то ли от осознания горькой правды этих слов. Привлек дрожащую девушку еще ближе, будто пытаясь слиться с ней воедино. Невесомо коснулся губами ее пылающего виска.

- Не знаю, любовь моя. Быть может, нам и впрямь не дано быть вместе. Слишком многое нас разделяет в этой жизни. Но здесь и сейчас я снова клянусь тебе - чего бы мне это ни стоило, я найду способ вырвать нас из этого ада. Освободить тебя, твоего отца и увезти далеко-далеко, где никто не посмеет попрекнуть нас родом и богами. Мы будем вместе, Ревекка - в этом мире или ином!

Дрожа всем телом, Ревекка крепче прильнула к любимому. Как чудесно, как упоительно было слушать эти слова - и как страшно понимать, что им едва ли суждено сбыться...

Но сейчас, в объятиях Уилфреда, было так легко поверить в чудо. Забыть хоть на миг о режущей глаза реальности, раствориться без остатка в блаженном мареве несбыточных надежд.

Слившись в новом бесконечно сладком поцелуе, Ревекка и Уилфред откинулись на жесткое узкое ложе. За решетчатым окном брезжил синеватый, зябкий рассвет - но для этих двоих время остановило свой ход.

Лишь безмолвный каменный свидетель - простой крест на стене - взирал на сплетенные в отчаянной страсти тела христианина и иудейки. Двух обреченных душ, бросивших отчаянный вызов законам божеским и человеческим - во имя своей великой, запретной любви...

Глава 16: Ревность и разоблачение