Подлинная история Айвенго, Робина Капюшона и прочих

Бриан де Буагильбер проснулся с первыми лучами солнца, как это было принято у храмовников. Ночь прошла на удивление спокойно - ни тревожных сновидений, ни внезапных побудок. Возможно, сказывалась усталость после вчерашнего турнира, ранений и долгой погони.

Потянувшись до хруста в суставах, Бриан поднялся с жесткого ложа и принялся облачаться в свой белоснежный плащ с нашитым алым крестом - знак принадлежности к ордену Храма. Подойдя к узкому стрельчатому окну, он окинул взглядом внутренний двор замка Фрон де Бефа - пока все было тихо, лишь несколько сонных стражников лениво прохаживались вдоль стен.

Что ж, настало время проверить, как там поживают его пленники - старый еврей Исаак из Йорка и его прекрасная дочь. Ради этой строптивой девицы с волосами черными, как вороново крыло, и глазами лани Бриан был готов забыть и свой обет целомудрия, и планы великого магистра ордена. Но сначала - дело.

Решительным шагом храмовник покинул свои покои и направился вниз, в подземелья замка, где в сырых и темных каморках содержались арестанты. Спустившись по крутой винтовой лестнице и кивнув стражнику, он остановился перед массивной дубовой дверью, окованной железом. Лязгнул засов, и Бриан шагнул в полутьму каменного мешка.

- Доброе утро, почтенный Исаак! - произнес он вкрадчивым голосом, остановившись перед скорчившейся на куче прелой соломы фигурой старого еврея. - Надеюсь, ночь в гостеприимных стенах замка Фрон де Бефа пошла вам на пользу? Вы готовы продолжить наш вчерашний разговор о том загадочном манускрипте?

Исаак медленно поднял голову. Даже в полутьме было видно, как он напуган, но в то же время упрям. Облизнув пересохшие губы, старик хрипло произнес:

- Господин мой, я уже сказал вам - я ничего не знаю ни о каком манускрипте. Я всего лишь скромный еврей-ростовщик, я далек от интриг христианского мира. Умоляю, отпустите меня и мою дочь, мы заплатим вам золотом...

- Вздор! - оборвал его Бриан, теряя терпение. Затем еще раз оглядел каморку и добавил: - Кстати, а где твоя дочь?

При этих словах Исаак судорожно сглотнул и весь сжался, обхватив себя руками за плечи. На несколько мгновений в камере повисла напряженная тишина. Наконец, старик глухо произнес:

- Моя дочь ухаживает за раненым воином. Сказала, что это ее долг целительницы - помочь страждущему.

- Вот как? - Бриан резко обернулся к двери и рявкнул стражнику: - Эй ты, болван! Где дочь этого еврея? Куда вы ее дели?

- Так это... - стражник замялся, опасливо косясь на разгневанного храмовника. - Госпожа как велела отвести ее в дальние покои, там, говорит, какого-то раненого положили, а ее к нему вроде как в сиделки приставили. Вот девка с ним там с вечера и сидит, видать...

Перепрыгивая через ступеньки, Бриан взлетел по лестнице и ринулся по коридорам замка, не обращая внимания на попадавшихся ему по пути слуг и оруженосцев. Он знал, где находятся эти покои - не раз бывал здесь, пируя с Фрон де Бефом и другими баронами после очередного грабительского набега под знаменами принца Джона.

Двери комнаты были не заперты. Влетев внутрь, Бриан с изумлением увидел Ревекку, склонившуюся над постелью раненого. Юноша лежал без движения, его лицо было бледным, дыхание слабым, но казалось, что сама хрупкая фигурка девушки, ее лучистые темные глаза, прикосновения нежных рук вливают в него новые силы. Услышав шум, Ревекка вскинулась и с ужасом увидела разгневанное лицо Бриана.

- Так вот как ты отблагодарила меня за заботу и покровительство, неверная! - прорычал храмовник. - Стоило мне уснуть, как ты тут же побежала утешать своего любовника!

- Сэр рыцарь, вы ошибаетесь! - возразила Ревекка, и в голосе ее звучали одновременно страх и негодование. - Этот юноша тяжело ранен, он борется со смертью. Я всего лишь хотела облегчить его страдания, ведь он так самоотверженно бился вчера на турнире. Неужели в этом есть преступление?

- Молчи, дерзкая девчонка! - зарычал Бриан. - Не тебе, жалкой еврейке, рассуждать о самоотверженности и чести! Уж не хочешь ли ты сказать, что провела всю ночь подле его ложа из чистого милосердия? Что между вами ничего не было?

С этими словами Бриан шагнул к постели и, грубо отстранив Ревекку, склонился над раненым. И тут, вглядевшись в его черты, храмовник застыл от изумления. Даже под слоем запекшейся крови и въевшейся пыли и грязи он узнал это лицо, эти русые кудри - это был Уилфред Айвенго, тот самый оруженосец короля Ричарда, которому тот доверил хранение зловещего манускрипта, ради которого затевался весь заговор против Папы! Человек, за которым Бриан гнался через всю Европу и Англию и никак не мог догнать - и вот теперь, в момент триумфа, жертва сама попала к нему в руки, принесенная этой глупой влюбленной девчонкой!

Торжествующе рассмеявшись, Бриан рывком сдернул покрывало с лежащего Айвенго и начал лихорадочно ощупывать и обыскивать его одежду. Ревекка вскрикнула и бросилась вперед, пытаясь помешать ему, но храмовник с силой отшвырнул ее в сторону. Однако нигде - ни в поясе, ни в складках рубахи, ни в высоких сапогах сакса не было и намека на пергаментный свиток.