Подлинная история Анны Карениной

После личных драм с Валерианом и де Кленом Мария Николаевна встала на монастырский путь. Она стала духовной дочерью преподобного Амвросия, старца Оптиной пустыни. Он благословил ее на жительство в женском монастыре в Шамордине, который он незадолго до этого основал. Отец Амвросий сам выбрал ей место для кельи и нарисовал план будущего дома. Однако родные надеялись, что Мария Николаевна все же изменит свое решение.

Для женщины с ее воспитанием и образованием стать монахиней было очень смелым поступком. Ничуть не менее эксцентрическим, чем поведение ее брата Льва, который после “духовного переворота” стал носить крестьянскую одежду и пахать землю. В целом при всей разности их религиозных взглядов между братом и сестрой было много общего. Их “смирение” было продолжением их слишком гордых и независимых натур.

Толстой отрицал Церковь, что приводило к спорам между братом и сестрой. Но эти споры никогда не кончались разрывом отношений. Обычно они заканчивались шуткой. Оба ценили остроумие. Однажды, посетив сестру в Шамордине, Толстой пошутил: “Вас тут семьсот дур монахинь, ничего не делающих”. Это была нехорошая шутка. Шамординский монастырь был действительно переполнен девицами и женщинами из самых бедных, неразвитых слоев, так как устроитель монастыря Амвросий перед кончиной приказал принимать в него всех желающих. В ответ на эту злую шутку Мария Николаевна прислала в Ясную Поляну собственноручно вышитую подушечку с надписью: “Одна из семисот Ш-х дур”. Толстой не только оценил этот ответ, но и устыдился своей сгоряча сказанной фразы.

Эта подушечка и сегодня лежит на кресле в спальне Льва Толстого в музее-усадьбе “Ясная Поляна”.

Но и Мария Николаевна не уступала брату в острых шутках. Каждое лето бывая у него в гостях в Ясной Поляне, она, например, могла ответить на вопрос какого-нибудь из рвущихся к Толстому поклонников “Где найти Льва Толстого?”: “Львов сегодня не показывают. Одних мартышек”.

Мария Николаевна была не вполне обычной монахиней. Она сильно выделялась на общем фоне. Перед смертью, уже приняв схиму, она бредила по-французски. Ей, привыкшей жить по своей воле, было трудно смиряться, всегда спрашивать разрешение духовника или игуменьи. Она скучала по общению с близкими по образованию людьми, читала газеты и современные книги.

“У нее в келье, – вспоминала ее дочь Е. В. Оболенская, – в каждой комнате перед образами и в спальне перед киотом горели лампадки, она это очень любила; но в церкви она не ставила свечей, как это делали другие, не прикладывалась к образам, не служила молебнов, а молилась просто и тихо на своем месте, где у нее стоял стул и был постелен коврик”.

“Я как-то раз приехала к матери с моей дочерью Наташей, которая страдала малярией. Мать приставила к ней молодую, очень милую монашенку, которая ходила с ней всюду гулять; но когда та хотела повести ее на святой колодезь, уверяя, что стоит ей облиться водой, как лихорадка сейчас пройдет, мать сказала:

– Ну, Наташа, вода хоть и святая, а все лучше не обливаться…

Монашенка была страшно скандализирована этими словами”.

Мария Николаевна страдала от того, что ее духовник запретил ей молиться о брате после его смерти. Ведь Толстой был отлучен от Церкви. Но никакие отлучения не могли поколебать ее любовь к нему. За год до ухода Толстого из Ясной Поляны она писала брату: “…я тебя очень, очень люблю, молюсь за тебя, чувствую, какой ты хороший человек, так ты лучше всех твоих Фетов, Страховых и других. Но все-таки как жаль, что ты не православный, что ты не хочешь ощутительно соединиться с Христом… Если бы ты захотел только соединиться с Ним… Какое бы ты почувствовал просветление и мир в душе твоей, и как многое, что тебе теперь непонятно, стало бы тебе ясно, как день!”

Она пережила брата ровно на полтора года, то есть ровно настолько, насколько она была младше его. Она скончалась в апреле 1912 года, перед смертью приняв схиму, что считается последней ступенью монашеского подвига. По монашеским правилам схимница должна лежать в гробу с закрытым лицом, но приходившие проститься с ней монахини Шамордина просили открывать ее лицо, которое было необычайно умиротворенным и спокойным.

Похоронена монахиня Мария на монастырском кладбище.

Судьба Марии Николаевны не похожа на жизнь героини Толстого. Но в их судьбах есть общее. В XIX веке женщине уйти от мужа означало обречь себя на изгнание из того мира, в котором она жила прежде. И не важно, по какой причине произошел бы этот уход. Виноватой в любом случае оказывалась она. Прежде чем осуждать Анну, надо понимать, на какой отчаянный поступок она решилась, если даже сестра Толстого, уйдя от мужа-развратника, была вынуждена бежать за границу, а родив незаконную дочь, стыдиться ее и называть своей воспитанницей. В этой ситуации у обеих женщин не было пути ни назад, ни вперед.

Анна Каренина нашла свой выход под поездом.

Мария Толстая – в монастыре.

Язык танца