Подлинная история графини де Ла Фер

Палач нашел ее в одной из деревень, где она укрывалась, и в тот вечер, когда побег должен был состояться, ее схватили и заклеймили.

— За что?! — кричала она, извиваясь в муках, когда раскаленное железо прожигало ее плоть. — Боже, кто вы? Что я вам сделала?!

— За что? Жан-Батист заклеймен, и это клеймо наложил я!

— Господь милосердный, вы палач, но за что вы клеймите меня?!

— Он — мой брат! — прозвучали слова откуда-то с небес, как наказание Божие, и она провалилась в бездну.

Очнувшись, она не увидела никого рядом с собой, а на плече ее алело клеймо, и боль разорвала ее душу и тело при одном взгляде на него.

Обливаясь слезами, она добралась до места, где были спрятаны их лошади, и вскоре два клейменых преступника растворились в ночи, оставив позади Лилль и юношеские прекрасные мечты.

Глухой стон вырвался из груди миледи, слившись с боем церковного колокола, ибо даже сейчас, десять лет спустя, это воспоминание повергало ее в пучину отчаяния и ярости. Она хотела бы зарыдать, но слезы ее высохли под знойными ветрами пустыни, а тело горело огнем в морозном воздухе зимней Англии. Страдания закалили ее и сделали холодной и расчетливой, но воспоминания топили лед ее души и превращали камень в воск, заставляя вновь страстно желать того счастья, которое она испытывала два-три раза за всю свою жизнь.

Итак, они скакали, куда глаза глядят, и через неделю оказались в Берри. Брат Жан сумел получить маленький приход в глухой деревушке, и они поселились в небольшом домике при церкви, живя мирно, как брат и сестра, и не помышляя ни о чем большем. Слишком свежи были страдания, чтобы они способны были возродить свою любовь из пепла.

Увядание природы было созвучно их настроению, а когда пришла зима, они проводили долгие вечера у камина, беседуя о разных вещах, но никогда не касаясь былого. Весной их души пробудились, а на лицах заиграла улыбка, и они начали замечать мир вокруг.

Брат Жан с новым рвением занялся делами прихода, а Анна проводила много времени на прекрасной поляне у небольшого озера, где только пение птиц достигало ее слуха и цветы радовали ее взгляд. Там она начала думать, что жизнь может нравиться, даже если прошлое наполняют страдания, ибо время лечит раны душевные и телесные — это она познала на себе.

Однажды уединение ее было нарушено. Молодой человек в богатых одеждах на великолепном гнедом жеребце подъехал к ней. Девушка вскочила с намерением убежать, но всадник в мгновение ока спрыгнул на землю и учтиво поклонился ей.

— Сударыня, — сказал он галантно, — я надеюсь, что не мой вид испугал вас, ибо я преисполнен почтения и не могу ничем обидеть прекрасную даму.

Анна ответила на приветствие и, почти успокоенная, осталась.

— Сударь, — сказала она. — Я доверяю себя вам и надеюсь на ваше благородство. Признаюсь, вид незнакомого мужчины рядом непривычен для меня, и я невольно испугалась.

— Видимо, вы воспитывались в монастыре? — предположил незнакомец.

— Да, сударь, — подтвердила Анна. — И мне там преподали множество добрых советов и хорошие манеры, так что я знаю, что кавалер должен представляться первым.

— Тысячу раз извините меня, мадемуазель, — снова поклонился незнакомец. — Я настолько покорен вашей красотой, что совершенно забылся. Я — граф де Ла Фер.

Девушка замерла, ибо перед ней во всем блеске молодости, красоты и богатства стоял господин этих мест, вольный карать и миловать по одной своей прихоти.

— Не бойтесь, мадемуазель, — проницательно заметил граф. — Я не деспот, а ваша красота любого заставит быть почтительным.

— Я еще раз повторю, что вверяю себя вашему благородству, но мне уже пора уходить, мой брат скоро вернется.

— Кто же он, мадемуазель? Кроме того, вы не назвали мне свое имя.

— Мой брат — священник здешнего прихода отец Жан, а меня зовут Анна де Бейль.

— Я надеюсь, — уверенно сказал молодой человек, — что наши встречи будут частыми, ибо я очарован и не смогу жить, не видя вас.

Щеки девушки залил румянец, и, не говоря ни слова, она бросилась к дому.

Такова была их первая встреча.

Миледи непроизвольно расслабилась в своем кресле, на губах ее заиграла улыбка, щеки покрыл нежный румянец. Сейчас даже Джозеф Винтер не узнал бы свою коварную невестку в этой юной прекрасной девушке — такова сила счастья, даже если это всего лишь воспоминания.

Анна помнила все их встречи, все до единой, пусть даже не слова, которые там говорились, но взгляды, жесты и то ощущение блаженства, которое приходило к ней вместе с появлением графа.

Позже Антуан признавался, что совершенно не помнит их беседы, настолько он был поглощен созерцанием ее дивной красоты. «Ты прекрасна, как сама любовь», — повторял он ей снова и снова, именно эти слова и вспомнила она, когда увидела в «Красной голубятне» графа де Ла Фер. Что ж, тем ужаснее было объяснение. Миледи встряхнула головой, отгоняя кошмарное видение, и снова погрузилась в те времена, когда от будущего ожидала только хорошего.