Подлинная история Константина Левина

[о]: Степана Аркадьича не только любили все знавшие его за его добрый, веселый нрав и несомненную честность, но в нем, в его красивой, светлой наружности, блестящих глазах, черных бровях, волосах, белизне и румянце лица, было что-то, физически действовавшее дружелюбно и весело на людей, встречавшихся с ним. «Ага! Стива! Облонский! Вот и он!» – почти всегда с радостною улыбкой говорили, встречаясь с ним.

Толстой ироничен в отношении своего персонажа, но все-таки и сам любуется им. Насколько он будет суров и придирчив к Левину, настолько он благодушен к Стиве. Известно, что главным прототипом Стивы стал близкий друг Толстого московский вице-губернатор Василий Степанович Перфильев (1826–1890). Приезжая в Москву до женитьбы и после, Толстой останавливался в доме Перфильевых. Перфильев был женат на дочери троюродного дяди Льва Толстого скандального дуэлянта и картежника Федора Ивановича Толстого («Американца»), выведенного в комедии Грибоедова «Горе от ума» и «Евгении Онегине» Пушкина. Перфильев был посаженным отцом на свадьбе Толстого и Сонечки Берс, так же, как Стива Облонский на свадьбе Левина и Кити.

Сходство Стивы и «Васеньки», как иронически называли Василия Степановича в семье Толстых, отмечали разные люди: А.А.Фет, С.Л.Толстой, Т.А.Кузминская… Но сам Толстой старался это сходство не афишировать. Перфильев был несколько обижен на то, каким он был выведен в романе.

Впрочем, буквальное сходство между Стивой и Перфильевым отрицал и сын писателя Сергей Львович Толстой, наиболее глубоко изучивший историю прототипов «Анны Карениной»: «Общее с Облонским у него было: склонность к удовольствиям и комфорту, добродушие, некоторый либерализм, благовоспитанность и так называемая порядочность. Но такие черты были свойственны и другим представителям высшего круга дворянства, привыкшим к роскоши, разорявшимся и по необходимости поступавшим на службу».

Стива – «образ собирательный», считал Сергей Львович Толстой. В нем отразились и черты нескольких представителей князей Оболенских (не отсюда ли фамилия Облонский?), и некоторые другие лица. Но, на мой взгляд, вообще роль прототипов в случае со Стивой не так важна, как в случае с Левиным и Кити.

За что все любят Стиву – вот что важно!

В Стиве было что-то, «физически действовавшее дружелюбно и весело на людей, встречавшихся с ним». Здесь ключевое слово: физически. Давайте наконец произнесем это. Стива – абсолютно антидуховное существо. Душевности в нем через край, но духовности – ноль целых ноль десятых. И дело даже не в том, что он (как, впрочем, и Левин в начале романа) не верит в Бога. Сама по себе категория духовности противопоказана его совершенной физиологии. Она здесь не нужна, она – лишняя. Как записка к m-lle Roland, найденная Долли. Любая попытка придать его образу хоть какие-то духовные черты (например, заставить его задуматься о смысле жизни) испортила бы совершенный физический и душевный организм, который вызывает эмпатию у всех, кто имеет дело со Стивой.

В ситуации с француженкой Стива прошел по краю пропасти. Если бы он впал в глубокое раскаяние и хотя бы на секунду почувствовал глубину страданий жены, он бы погиб.

Есть такой незыблемый для любого романа принцип, который называется «арка героя». Герой в начале романа и в конце не может быть одним и тем же. Стива – единственный очень важный персонаж романа, который нарушает этот принцип и не меняется от начала текста до его конца. В конце он такой же, как и в начале. И в этом, как ни странно, состоит загадка его личности.

Ведь Стива – важный участник всех событий романа, связанных с его родной сестрой. На его глазах с самым близким ему человеком происходит драма, перерастающая в трагедию. Чтобы спасти сестру, он уговаривает зятя Каренина взять вину измены на себя. До этого он принимает участие в новом витке отношений Левина и Кити. В конце романа он собирается продать имение жены, то есть, по сути, разорить семью. Стива знакомит Анну и Левина.