Подлинная история Константина Левина

[о]: Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети ангелы, и что Бог тут пред ними, – он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись в мир действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо есть сын его. Кити была жива, страдания кончились. И он был невыразимо счастлив. Это он понимал и этим был вполне счастлив. Но ребенок? Откуда, зачем, кто он?… Он никак не мог понять, не мог привыкнуть к этой мысли.

Детство Левина заканчивается с рождением его сына, его ребенка. Но это только начало той взрослой жизни. Проблема в том, что к этой жизни Левин не только не готов, но и отчаянно ей сопротивляется. Его взрослая жизнь с Кити и их общим ребенком ему не по душе, как бы он ни пытался убедить себя в обратном. Идиллическая «модель» любви и брака, о которой пишет Набоков и которую, по всей видимости, действительно пытался воплотить в романе Толстой, здесь, увы, не работает. Вины Кити нет в этом, но нет и вины Левина. Просто в финале «левинской» части романа оказывается, что они, хотя и во многом похожие, но все-таки духовно разные люди.

В «Анне Карениной» есть одно очень важное авторское рассуждение, которое касается отношений Анны и Вронского, когда они заходят в тупик.

[о]: Для того чтобы предпринять что-нибудь в семейной жизни, необходимы или совершенный раздор между супругами, или любовное согласие. Когда же отношения супругов неопределенны и нет ни того, ни другого, никакое дело не может быть предпринято. Многие семьи по годам остаются на старых местах, постылых обоим супругам, только потому, что нет ни полного раздора, ни согласия.

«Каренинская» часть романа имеет закрытый финал. Анна бросается под поезд, Вронский уезжает на войну с желанием погибнуть. А вот «левинская» часть имеет как раз открытый финал. С Левиным происходит духовный переворот, который именно в конце создания «Анны Карениной» происходит с самим Толстым. Этому перевороту предшествует описание счастливой жизни Кити и Левина, являющейся как бы антитезой несчастного союза Анна и Вронского. Но это весьма зыбкое счастье.

[о]: Всю эту весну он был не свой человек и пережил ужасные минуты.

«Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить. А знать я этого не могу, следовательно нельзя жить», – говорил себе Левин.

«В бесконечном времени, в бесконечности материи, в бесконечном пространстве выделяется пузырек-организм, и пузырек этот подержится и лопнет, и пузырек этот – я».

Счастливый человек не будет читать Шопенгауэра и не будет прятать от себя веревки, чтобы не повеситься…

Счастливого человека не будут одолевать те унылые мысли, которые одолевают Левина после возвращения с женой и ребенком в родное Покровское…