Подлинная история носа Пиноккио

Сказано – сделано. Бекстрём включил свой компьютер и выложил в Сеть последнее жилище Исаака. Оно стояло перед окном в его гостиной слишком долго, и каждый раз, смотря на него, он вспоминал одно из главных переживаний всей своей взрослой жизни. Значительно худшее, чем в тот раз, когда ему пришлось отстаивать свое право на существование в борьбе с парочкой самых опасных негодяев в шведской криминальной истории.

«Итак, с чертовой клеткой, будем надеяться, покончено», – подумал Бекстрём и, на всякий случай, впечатав чисто бесплатное предложение в свое объявление о продаже, выключил компьютер и погрузился в мрачные мысли.

А ведь все начиналось столь многообещающе… Он сделал большой глоток из своего стакана.

Когда он начал дрессировать Исаака, тот казался еще более легко обучаемым, чем расписывал ему продавец в зоомагазине. Кроме того, обладал очень хорошими голосовыми данными, и издаваемые им звуки как ножом разрезали тишину. Даже глухой услышал бы все сказанное им. И уже за первую неделю он научился говорить «Бекстрём» и «суперполицейский», а потом пришло время для более серьезных вещей.

Обладая приличными педагогическими навыками, абсолютно необходимыми, чтобы занимать лидирующее положение в полиции, Бекстрём решил пойти дальше и начал с наиболее простых слов вроде «педик» и «лесбиянка», собираясь впоследствии перейти к решающей стадии в виде тех же терминов, но в самых разнообразных и более вульгарных вариантах. К сожалению, именно тогда он потерпел фиаско, и оказалось, что Исаак все неправильно понял. И, как ни прискорбно, произошло это, когда Утка Карлссон нежданно-негаданно заявилась к Бекстрёму. Он просто увидел ее в глазок у своей двери, среагировав на звонок, а поскольку ему пришло в голову, что речь идет о сложном служебном деле, имел глупость открыть.

– Surprise, surprise, Бекстрём, – Анника Карлссон улыбнулась хозяину, явно не слишком обрадованному незваной гостье. – Не против, если мы выпьем пивка вместе?

Бекстрём довольствовался лишь кивком, поскольку у него и мысли не возникло попытаться закрыть дверь перед ее носом и в худшем случае попасть в реанимацию даже без того крошечного шанса на выживание, который обычно имелся у всех, оказывавшихся там.

– Приятно видеть тебя, Анника, – сказал он с натянутой улыбкой и, подумав, что у него в принципе нет выбора, впустил ее и отправился на кухню за стаканами. Он также прихватил с собой несколько бутылок холодного чешского пива и, на всякий случай, литр русской водки, а когда вернулся в гостиную, Утка уже засунула руку в клетку и чесала Исааку шею.

«Пожалуй, все обойдется», – подумал Бекстрём, который получил клювом по указательному пальцу при попытке проделать то же самое. Но в этот раз Исаак лишь ворковал довольно, склонив голову набок.

– Боже, какой он милый, – сказала Утка. – Как его зовут?

– Исаак, – ответил Бекстрём, не объясняя почему, поскольку любой, у кого имелись глаза, сразу мог это увидеть.

– Боже, какое милое имя. С чего вдруг ты назвал его так?

– В честь старого приятеля, мы ходили в одну школу, когда я был мальчишкой, – солгал Бекстрём.

«Утка не только без мозгов в голове, – подумал он. – Она еще и слепая к тому же».

– Он из тех, которые умеют говорить, верно? – спросила Анника Карлссон одновременно с тем, как села совсем рядом с ним на диван, вытянула свою коричневую от загара правую руку и поиграла мышцами, попивая пиво.

– Да, все так, он болтает непрерывно обо всем, что происходит между небом и землей, – подтвердил Бекстрём, стараясь незаметно отодвинуться подальше от нее.

«Интересно, она не обидится, если я пересяду в кресло», – подумал он.

– Пусть он тогда скажет что-нибудь, – попросила Утка.

– Сейчас, – пообещал Бекстрём. – Умная птичка, умная птичка, – протараторил он, поскольку продавец в магазине специально заострил его внимание на том, что хорошо дрессированному попугаю необходимы разные направляющие слова, чтобы говорить правильные вещи в правильном месте, а не просто болтать все подряд.

И теперь Исаак должен был сказать «Бекстрём – суперполицейский», как он пунктуально делал каждый раз в течение последней недели. Но не сейчас. Внезапно оказалось, что это больше не работает. Исаак наклонил голову набок, а потом принялся вскрывать скорлупу земляного ореха, который нашел среди прочих остатков на полу клетки.

– Он, похоже, не из болтливых. Его больше интересует жратва – какой хозяин, такой и попугай, – констатировала Анника Карлссон, от души отхлебнув пива из своего бокала и с силой сжав колено Бекстрёма свободной левой рукой. При этом она измерила его взглядом, и сейчас ее глаза стали еще более узкими, чем когда он впустил ее к себе в жилище, которое до того момента считал своей крепостью.

«И что, черт возьми, мне делать? Неужели трудно было сказать «Бекстрём – суперполицейский», – подумал Бекстрём, и в то самое мгновение Исаак наконец взял слово.

– Бекстрём – педик, Бекстрём – педик, – выдал он, и Утка одарила Бекстрёма многозначительным взглядом.